Остался на месте, лишь сверлил своего вождя суровым взглядом.
— Гляньте на него! — ехидно сказал Платов. — Обиделся. Охай, не охай, сотник, а вези до упаду.
И эту реплику оставил без ответа.
— Петр, — вмешался мой бывший командир Астахов. — Оставь свои обиды, вспомни, кто ты есть. Что за мальчишество, право?
— Мальчишество? — вдруг прорвало меня. — Что вы называете мальчишеством, Емельян Никитич? То, что моими усилиями вам дорожку подстелили аж до самой реки Инд? Продовольствие и фураж для всего Войска? Мелочь, да? Ни один клинок не покинул ножны при вашем появлении — это тоже ерунда?
— Никто твоих заслуг не умаляет, — вклинился в разговор Дюжа. — Но и вопросов к тебе многовато накопилось. Ты зачем в политику полез? Кто тебе разрешал? Переворот в Кабуле, здесь непонятные движения…
— Знаешь, как тебя называют? — резко поднял голову Платов, пребывавший до этого в задумчивости, разглядывая натюрморт на столе из фруктов.
— Разное слышал, — уклонился я от прямого ответа.
— Командиром своего отряда тебя называют, атаманом, — обиженно просветил меня Платов. — Ты у нас, оказывается, сам по себе.
— Неправда, — тряхнул я головой. — Все, что я делал, было направлено к одной цели — помочь Войску.
— И про себя не забыть, да? — подколол меня Матвей Иванович.
Я промолчал, чувствуя, что готов наговорить дерзостей.
— Тебе что было сказано? — возвысил голос Платов. — К столу подойди, доложишь все по форме. Чего застыл, как истукан?
— Истукан? Я вам кто, пешка? — прорвало меня с досады. — Почему так с моими людьми поступили⁈
— Вот! Что я вам говорил⁈ — тут же снова завелся атаман, обращаясь к полковникам. — Ферзем себя возомнил. Мои люди… — передразнил он меня. — Не твои они, а казаки войска Донского.
— Знаете, что, Матвей Иванович? Говорить с вами буду только с глазу на глаз…
— Петр, гонор-то притуши, — попытался меня образумить Астахов, но не тут-то было: я упрямо мерился взглядами с атаманом, обида и злость управляли мною, несли на своих колючих крыльях — я был готов к самым нехорошим последствиям.
— Тет-а-тету желаешь? — козырнул Платов французским словечком, подхваченным, наверное, в петербургских салонах. — Будет тебе с глазу на глаз… — он укоризненно покачал головой. — Господа полковники, оставьте нас наедине.
В палатке присутствовала не вся верхушка отряда — кто-то остался на том берегу присматривать за переправой, кто-то руководил устройством лагеря. Лишь шестерку полковников Платов взял с собой на переговоры с Сингхом, да и те не пригодились. При словах Платова они молча встали и проследовали из палатки. Проходя мимо меня каждый меня чем-то попрекнул. Я стоял все также недвижим, быстро просчитывая варианты.
— Про секрет наш хотел мне напомнить? — свистящим шепотом уточнил Платов, не скрывая злобных интонаций.
— Да не собирался я вас запугивать! — так же тихо возразил я. — Зачем вы так со мной?
— Как заслужил!
— Нет, — упрямо тряхнул я головой, приближаясь к столу. — Если вы решили с меня начальственную стружку снять, то больно момент неподходящий избрали. Я вам не вол бессловесный, чтоб в стойло меня загонять.
— Так, значит, вопрос ставишь?
Атаман смотрел на меня уже с удивлением. Я ответил ему прямым взглядом, не собираясь уступать.
— Чудны дела твои, Господи! Нешто к махарадже решил перебежать? Смотри, Петр, от своих оторвешься, к чужим не прибьешься — так и будешь болтаться, как говно в проруби.
— Да что вы на меня накинулись? — не удержался я от попрека.
Разговор тут же скатился в какую-то бессмыслицу с взаимными обвинениями на повышенных тонах, хотя мы старались орать друг на друга очень тихо. Главный лейтмотив атамана — я слишком много воли взял, собрался отколоться от своих, мой — что его нападки несправедливы, что кто-то на меня наговорил.
Матвея Ивановича несло долго. В конце концов он схватился за бутылку, сделал большой глоток, скривился от вкуса напитка, закусил бананом прямо в кожуре.
— Ну и дрянь же пьет этот Ранджит! Надо его нашей горчичной угостить. В общем, так, Петр, тебе скажу — лучше без одежды, чем без надежды!
Вот же его на народные поговорки пробило… Я демонстративно взял банана, очистил и протянул генерал-майору.
— В сотый раз повторяю, Матвей Иванович: и в мыслях не держал войско покинуть. А теперь даже не знаю…
Платов устало вздохнул, отмахнулся от фрукта:
— Не прошел ты проверку, Петро.
Проверку? Это была проверка? Что за чушь взбрела в голову атаману?
Он продолжил:
— Хотел тебе новое дело поручить. Важное. А теперь не знаю…