Первым маратхским владением оказался Сахаранапур. Его губернатор, Гани Бахадур Банда, наивный как студент-первокурсник, ничего умнее не придумал, как потребовать от нас плату за проход, когда услышал, что мы направляемся в гости к княжне Бегум. То ли с головой не дружил и не разглядел, с кем я прибыл, то ли понадеялся на свою крепостицу, перекрывавшую проход. Я обещал подумать до утра. А ночью саланги, соревнуясь с гуркхами в скалолазании, взбирались на стены и перевязали весь гарнизон. Самого Гани притащили ко мне изрядно избитым. Приказал посадить его на осла задом наперед. Жестко? Я не забыл слов Земан-шаха, что с маратхами нужно говорить с мечом в руке, что они уважают только силу, о законе и порядке в маратхской конфедерации давно позабыли. Как себя с порога поставишь, так к тебе и будут относиться.
— Прокатится с нами до владений почтенной княжны. Нам недалеко осталось, две трети пути мы уже прошли.
Гуркхи, прозванные за форму «зелеными человечками», долго хохотали, в результате потеряли час, пока отправились дальше.
Слава о нас, как о лихих ребятах, полетела на юг. Поэтому я совсем не удивился, когда на границе княжества Сардхана нас встретили развернутые войска в количестве четырех полков — драгуны в чалмах и красных мундирах, с ружьями за плечами, сипаи в синих мундирах и босиком, пикинеры в зеленом и изрядная худо-бедно организованная толпа воинов-меченосцев, похожих на бывших крестьян от сохи, которым от безвыходности раздали сабли и щиты. Их было ненамного больше нас, но у них были боевые слоны и пушки, а у меня всего двадцать зембуреков, которые я еле-еле выбил из Карпова. Впрочем, воевать я не собирался.
Отпустив несчастного губернатора Гани, приказал войскам развернуться в боевой порядок, а сам с небольшой свитой поскакал навстречу сардханцам, держа в руке белый платок. Куда двигаться, сообразить было несложно. К самому богато украшенному слону. Его спину венчала красивая кибитка с двумя малиновыми куполами, как у индуистского храма — настоящий миниатюрный домик-хоуди. Около этого великолепия отиралась группа офицеров в синих и красных мундирах и при шпагах.
Я остановил своего аргамака и лихо отсалютовал шашкой. Произнес заготовленную речь на английском. Мол, так и так, прибыл засвидетельствовать свое почтение княжне, прослышав про ее неземную красоту, и с приветом от махараджи Пенджаба. Офицеры хмыкнули, дверь кибитки приоткрылась, оттуда выглянула крошечная женщина в чалме и прозрачной косынке, которую она подвязала под подбородком. Ничего «неземного» в ней не было — она чем-то напоминала армянку своим большим носом и большими темными глазами. При виде меня она перекрестилась (!) и произнесла вслух на языке Вольтера:
— Дева Мария и святой Иосиф! Это кого же к нам занесло?
— Имею честь представиться, ваша светлость! — продолжил я свою домашнюю заготовку. — Командир собственного отряда Петр Черехов к вашим услугам! Прямиком из России!
— Russe??? — пораженно вскричал какой-то француз.
— А Russian? — нахмурился грозный тип-усач в треуголке с пером цапли, прикрепленной к шляпе с помощью большого рубина.
— Руси? — мило проворковала женщина и поманила меня пальчиком, приказав, чтобы подали лестницу.
— Вся эта история не стоит и выеденного яйца, — несколько развязно объявил мне последний фаворит Бегум Сумра, Джордж Томас, неистовый ирландец, на щите которого следовало бы написать девиз: «наглость — второе счастье».
В обществе разноплеменных ландскнехтов княжества Сардхана, среди этих сухопутных корсаров португальского, голландского, французского, швейцарского и немецкого происхождения, он умудрился выделиться не по-детски. Бедняк, познавший в детстве и нищету, и голод, прискакал ко двору вдовой княжны, после того как дезертировал из Ройял Нэви, спрыгнув с борта корабля и вплавь добравшись до берега сквозь кишащий акулами залив и немного покуролесив на суше. Долго промышлял одним лишь разбоем, но, прослышав о княжестве «джентльменов удачи», заявился сюда и предложил свою шпагу. На беду Бегум, она приютила скитальца, и он ей отплатил сполна за доброту и ласку. Поднял мятеж в рядах наемников, его люди под шумок прикончили очередного фаворита княжны, а Томас подстроил все так, будто спас жизнь правительницы. В награду он получил самую красивую одалиску из гарема давно почившего Сомбре и положение негласного правителя княжества. По крайней мере, в военных вопросах — в дела гражданские он не лез, и Бегум Самбру великолепно управлялась со своим княжеством, даря своим подданным покой и процветание, а наемникам — своевременную выплату жалования. Так было. Но это благополучие оказалось под угрозой из-за очередной свары маратхов.