— Зульфакар Синдии (3)? — завороженно вымолвил Яшвант Рао. — Откуда он у вас?
Он жадно протянул руки и буквально выхватил меч у Жени.
Я равнодушно пожал плечами:
— Подобрали на поле боя после отражения атаки тяжелой элитной кавалерии.
— Но это же совершенно все меняет! — вскричал Холкар. — Если Синдия убит…
— Находка меча не означает обязательно смерть его владельца, — охладил я пыл махараджи.
— В любом случае, — не согласился со мной Яшвант Рао, — нужно остановить Перрона. Зачем нам отступать, если есть вероятность, что мы победили?
В его словах был резон: согласно местной традиции, гибель командующего армии в бою означала ее поражение.
— Не будем медлить. Отправимся к нему! — приказал Холкар и поманил меня за собой.
Мы вышли из шатра. Махарадже подвели коня.
«Вот и пригодились шпоры», — хмыкнул я, запрыгивая на своего аргамака.
Мы понеслись через лагерь. Бивак бурлил, собираясь в поход. В западной его части были построены войска огромный «покоем» (4), наблюдавшие за массовой казнью. Карали трусов, первыми бежавших с поля боя. Их, связанных и дрожащих, по одиночке подталкивали к большой колоде, за которой возвышался невозмутимый огромный слон. Осужденного клали головой на колоду, элефант по команде погонщика-махоута поднимал ногу и опускал ее на череп труса. Раздавался треск, во все стороны летели кусочки мозгов и осколки костей. Дергающее ногами тело отбрасывали в общую кучу, а на его место уже волокли следующего. Солдатские ряды хмуро молчали: наверное, пехотинцы вспоминали о жалких семи рупиях, которые им обещали, но так и не заплатили. Стоило ли из-за них умирать?
— Какое варварство, — ахнул Рерберг, скакавший рядом со мной стремя в стремя.
— Согласен, — кивнул я. — Ужасное зрелище. Но вспомните о «веселом» обычае «ростбифов» запарывать до смерти своих солдат.
— Это вы так об англичанах? Увы, не у них одних: у нас могут прогнать через строй шпицрутенов несколько тысяч раз. До смерти.
— Неправда! — накинулся я на зачатки русского либерализма. — В нашем уставе сказано: наказывать, но не калечить! Избавляйся, Женя, от привычки сравнивать нас с Европой и делать неверные выводы.
Рерберг вскинулся.
— Найдете оправдание тому, чему мы только что были свидетелями?
— Нет! Казнь и впрямь омерзительная. Куда гуманнее французская гильотина! Особенно, когда она рубит головы людям за недостаточную революционность.
Рерберг покраснел:
— Издеваетесь?
— Ни в коем разе. Скорее учу думать головой, пока она на плечах.
Женя погрузился в свои мысли, но его, как и меня, отвлекли странные крики. Они неслись от опрокинувшейся повозки, запряженной четверкой волов, вокруг которой гарцевал на лошади Перрон и бил плашмя шпагой по плечам и головам сбежавшихся к нему солдат. Махараджа правил коня прямо к французу, расталкивая конем потерявших всякое послушание сипаев в белых мундирах. Им было отчего прийти в возбуждение и позабыть о дисциплине — из повозки сыпались на землю золотые монеты из разорванного мешка.
«Полковая казна или личные сбережения?» — задался вопросом я, извлекая из седельной кобуры пистолет.
Выстрелил в воздух. Солдаты испугались и начали разбегаться.
— Запорю! — ревел Перрон.
Он полностью утратил свой профессорский вид — глаза метали молнии, лицо сводила судорога, шпага дернулась в мою сторону, ее кончик покачивался, выдавая крайнее волнение французского генерала.
«Да он не в себе!» — мелькнула у меня мысль.
— Успокойтесь, Пьер! — воззвал я к его благоразумию.
Шпага опустилась. Перрон дрожал, его затравленный взгляд метался от меня к Холкару и обратно.
— Мсье Перрон, какого дьявола вы тут устроили?
— Это мои деньги! — прохрипел этот маньячелла и фанатик золотого тельца.
— Ваши, ваши, — успокоил его. — Никто из нас не претендует.
Француз, уже не слушая, бросился с коня собирать монеты и запихивать их обратно в лопнувший мешок. Беседовать с ним было бесполезно.
Это понял и Холкар. Он растерянно смотрел на своего начальника штаба и не знал, что делать. Его вывела из задумчивости подъехавшая на слоне княжна Бегум.
— Собрались отступать? — с нескрываемым ехидством осведомилась она. — А куда? В Дели? Спешу вас огорчить: только что пришла весть из столицы. Она захвачена сикхами и руси-атаманом Платовым!
Все развернулись и пристально посмотрели на меня. Я поежился. Ну сейчас начнется…