На последней теме я дернулся, он уловил нервную дрожь, ибо продолжал держать мои руки. Его глаза удивленно расширились, но он догадался, что я не хотел бы углубляться в суть вопроса.
А что я мог ему сказать? Смотри, махараджа, перед тобой живое подтверждение теории реинкарнации?
Утолив первый информационный голод, махараджа резко сменил пластинку — теперь он не спрашивал, а вещал сам.
— Когда мы вернемся в Лахор, я устрою в твою честь праздничный пир, урус-сахиб. Ты любишь охоту? Мы поедем с тобой на грандиозную придворную охоту! Танцы, тебе нравятся танцы? Лучшие девочки квартала развлечений столицы, мусульманские танцовщицы-таваиф будут к твоим услугам!
Он сыпал и сыпал предложениями и обещаниями, как будто ему непременно нужно было меня соблазнить, подкупить гостеприимством, побудить его сопровождать. Эээ… я как бы не против, к чему весь этот цирк? Или мне пытаются польстить особым вниманием, чтобы исподтишка выведать истинные мотивы моего визита? Непростой паренек, если так.
В какой-то момент я понял, что он одновременно и искренен. Сингх был впечатлен моим визитом, видел во мне огромный сундук знаний, до которых обязательно нужно добраться. Но в таком темпе… Ходячий энерджайзер — вот кем он был. Порой казалось, что он держался за мои руки, чтобы не вскочить и убежать, не в силах совладать с собственной энергией.
— Ваше величество! Я привез вам от Махмуд-шаха камень из Кабула, Кохинур, — нашел я момент, чтобы вклиниться в словесный поток махараджи.
Он замер, замолчал, отпустил мои руки. Зрачок единственного живого глаза расширился, взгляд скользнул куда-то вбок, в сторону осаждаемой крепости.
— Гора Света из Павлиньего трона, — мечтательно произнес махараджа. — Почему я так страстно желаю этот камень? Ты же видишь, на мне нет драгоценностей, наша религия вообще чужда нескромности… Но я его хочу, ничего не могу с собой поделать. Почему-то мне кажется, что, когда Кохинур окажется на моем запястье, мне сразу начнет сопутствовать удача. Где он?
Я коснулся пальцем мешочка на груди.
— Дай же мне его скорее! — задрожал от нетерпения Ранджит, совершенно преобразившись.
Получив от меня камень, он не успокоился. Напротив, он еле усидел на месте — слегка раскачиваясь, то поднимал камень к солнцу, чтобы оценить его прозрачность, то начинал его гладить, целовать, протирать полой своей желтой куртки. Он напоминал мне хоббита, только не с волосатыми ногами — такой же маленький, такой же восхищенный, такой же жадно-подозрительный… Он совершенно преобразился, Кохинур буквально свел его с ума. Сколько же граней в этом человеке?
Когда он немного успокоился и спрятал камень, я счел возможным продолжить:
— Светлый махараджа! У меня с собой также послание от Махмуд-шаха с предложениями мира…
Он не дал мне договорить, прижав палец к моим губам. Через несколько ударов сердца, выдержав непонятную мне паузу, Сингх лукаво улыбнулся, наклонился и тихо сказал мне на ухо:
— Я ничего не слышал! — оценив мою, наверное, глупую реакцию на столь странное сообщение, он пояснил. — Об этом ты сообщишь мне завтра — нет, сегодня, но перед закатом. Прилюдно. И я тебя награжу. Выдам тебе «хилат», парадную одежду из пятидесяти предметов. Или… Ты воин, тебе положено оружие. Найду для тебя что-то подходящее…
Очередная порция шока. Я-то думал, что Гора Света и письмо о мире идут в комплекте. Тут явно какая-то интрига.
— Но…
— Ни слова больше! Сейчас мы отправимся смотреть одно представление. Посиди пока.
Я не был уверен, что понял его правильно, что он имел в виду именно «представление» как показ чего-то выдающегося. Но раз сказано сидеть — буду сидеть.
Ранджит заметался по двору, раздавая приказания. От него, как от упавшего в воду камня, начали расходиться круги энергии в виде посыльных. Вскоре вдали затрубили трубы, застучали барабаны.
— Садись на своего прекрасного коня, урус-сахиб. Мы поедем смотреть на штурм.
— Штурм? — удивился я. Этот маленький человек постоянно меня ставил в тупик. — Разве я не привез предложения о мире, ваше величество?