Я вздохнул. Рассчитывать на походную казну? Очень я сомневаюсь. Похоже, придется напомнить Сингху, что он мне лакх серебра обещал.
«Вот я и начинаю уже мыслить себя в отрыве от Войска», — сразу взгрустнулось мне.
— Петя, — вдруг понизил голос Карпов, — я тебе ничего не говорил, но у большинства полковников на тебя зуб. Уж не знаю, чем ты им насолил, парень ты вроде толковый, и польза от тебя есть, но Матвею Ивановичу в уши на тебя льют. Дескать, зазнался, ставишь себя словно родовитый. Имей в виду!
— Спасибо за предупреждение, Аким Акакиевич! — искренне поблагодарил я полковника, хотя ничего нового он мне не сообщил.
Я и сам чувствовал растущую стену отчуждения между мной и войсковыми вождями. И был уверен, что дальше будет только хуже. Их же от злости разорвет, когда они узнают, что у меня под началом под четыре тысячи человек и под сотню фальконетов, а у каждого из них — хорошо если 700–800 и одна-две маленькие пушечки. Интересно, как поведет себя Платов в этой ситуации?
(1) «Вареные раки» — прозвище британских солдат, носивших красные мундиры.
(2) Склонность не только делийцев, но и всех жителей Индостана к дорогим побрякушкам, вроде золотых браслетов, на теле, дошедшая до наших времен, объясняется неожиданным фактом: Великие Моголы запрещали отнимать у своих подданных личные украшения.
Глава 9
«Лучше плыть по волнам, чем биться о скалы», — так в моей прошлой жизни сказал один приятель, когда поведал о своем походе во власть.
Он, далекий от государевой службы человек, поддался искусу и стал советником губернатора в наших краях. И очень быстро выяснилось, что против него сложилась настоящая коалиция вице-губернаторов. Многие из них были раньше с ним друганами не разлей вода, а тут как с цепи сорвались. Наушничали губеру, приписывая моему знакомому все мыслимые и немыслимые прегрешения. Почему? Да просто завидовали его успехам, его растущему авторитету, особому положению при главе края. И что же делать в такой ситуации? Биться о скалы, доказывая, что ты не вор и не проходимец? Или плыть по течению, просто делая свое дело, пока есть возможность? Он выбрал второе.
Вот и я решил: будь, что будет, делай, что должен. И нахально наврав Платову о просьбе Сингха потренировать гуркхов на марше, через два дня после выступления из Дели, после торжественного войскового молебна по случаю Рождества, ушел с своим отрядом вперед всей объединенной армии заниматься боевым слаживанием с примкнувшими к нам рохиллами. Чем меньше глаза всем мозолю, тем будет лучше.
Правильно сделал! И не только из соображений внутривойсковой подковерной политики, но и по причине крайнего бардака, который царил в маршевых колоннах. Не знаю уж, чем там занимался Перрон и прочие европейские наемники, но такого хаоса в походных порядках я еще не видел. Очень быстро все пришло в совершенный беспорядок: конница вклинивалась в ряды пехоты, та, в свою очередь, перемешивалась с обозом, волы рвали постромки, слоны недовольно трубили, про интервалы между отрядами тут же позабыли — шум, гам, сутолока, неразбериха…
Войска маратхов сопровождала толпа вспомогательных служб, раздутая до немыслимых пределов. Например, пушку везла упряжка волов, за ней присматривала не орудийная прислуга, а подряженный возчик. Которого в походе сопровождала семья на коляске, запряженной двумя волами и под зонтиком. За лошадьми кавалерии ухаживал специально нанятый конюх, за которым также увязалась семья на повозке. У офицеров был собственный штат слуг, и каждый работник не желал расставаться с женой и детьми. И у солдат были свои бибби — куда их девать? Только брать с собой, а значит, им тоже нужен транспорт. А еще маркитанты, походный бордель… И так далее, и тому подобное, вплоть до длинных процессий союзных махараджей и раджей попроще, которых сопровождала внушительная охрана и бесчисленная челядь со своими женами, детьми и даже слугами. Эти может даже не собирались воевать — ехали «на экскурсию». Встанут на пригорке, слуги расстелют ковры, накроют дастарханы, и можно покуривать кальяны, наблюдая, как коалиция пытается побить англичан. Или англичане союзных маратхов и казаков. Живое кино.
Дикий поезд, растянувшийся на многие версты, поднял ураган пыли. По-моему, Платов мне даже позавидовал, что я нашел повод свалить подальше от этого безобразия. Ему-то далеко удалиться от Холкара и Синдии не светило — не поймут!
Как только оторвались от основных сил на полдня перехода, свистнул Кузьме:
— Доставай!
Наш великан в отряде пользовался бешенной популярностью. Гуркхи смотрели на него как на божество, саланги непременно называли пахлаваном, а рохиллы — джетти, то есть индийским борцом, выполнявшим иногда по совместительству обязанности палача. Но нет, Назаров никаким катом не заделался, а был мною назначен знаменосцем. Еле-еле уговорил — от верблюдов великан ни в какую не хотел уходить. Но за долгие месяцы похода персы-лаучи уже попривыкли действовать самостоятельно, перестали бояться фальконетов и научились из них палить, так что в особом присмотре и в зуботычинах не нуждались. Договорились с ним так: на марше он впереди, рядом со мной на бактриане, а в бою — при зембуреках.