— Освободи моего мужа, сахиб-атаман, и мы озолотим тебя!
Та, что постарше, Баха Бегум ка Макбара, хотела большего.
— Изгони инглиси, юноша, из Ауда! Мы не смирились, много раз восставали, но силы слишком неравны. Обещаю! Войдем в союз с маратхами! С рохиллами!
Я поцеловал мягкие руки этой бабушки индийского сопротивления, как ее называли многие.
— Вы все сможете сделать сами, госпожа. Сейчас наша армия разобьет англичан напротив Бенареса и пойдет на Калькутту. Оставшихся инглиси слишком мало, чтобы вам противостоять.
Она благословила меня на свой манер, поцеловала в лоб, надела на мою шею тяжелое жемчужной ожерелье и подарила слона.
И вот он тут, стоит и толкается, зараза.
— Ну же, Петя, залезай! Будет весело!
Я махнул рукой. В конце концов, я теперь в Индии, и надо когда-нибудь начинать осваивать этот транспорт.
Махоут опустил слона на колени. Я забрался на площадку. Сел рядом с Марьяной. Она юркнула ко мне под бурку, прижалась теплым боком.
Слон неторопливо двинулся в реку. Зашел величаво, как авианосец, сделал несколько шагов и… провалился. Дно ушло у него из-под ног, он задергался и перевернулся. Мы полетели в ледяную воду. Бурка камнем пошла на дно.
Выбрался на берег и вытащил Марьяну. Мы оба тряслись от холода, у девушки посинели губы. Я принялся ее энергично растирать.
— С Крещеньем вас, Петр Васильевич! — стуча зубами, выдавила из себя Марьяна.
Двуречие Ганга и Карамнасы, деревня Мурдон, Крещение 1802 года.
Огромные барабаны, подвешенные на боках слонов, забили «поход». Завизжали закрученные медной улиткой трубы — сипаи в белых мундирах двинулись, формируя линию. Крайне бестолково, суетно и неровно. Вместо стройной линии штыков выходила какая-то старая гребенка со сломанными зубьями — за что только наемным офицерам платят?
Платов сердито крякнул: все точь в точь, как он на вчерашнем совете говорил: «нету у меня уверенности в стойкости маратхской пехоты. А казачьей лавой или вашей толпой всадников англичан мы не опрокинем — правильное каре и кирасиры не пробьют, полягут у линии штыков». Он-то знал, о чем говорил: баталий серьезных повидал немало.
Атаман еще раз осмотрел будущее место сражения, грустно усмехнулся над превратностями выбора поля боя. Вышли два дня назад из форта Рамнагра — не крепость, а скорее замок наваба с кучей ненужных архитектурных излишеств, снова захваченный без боя. Двинулись от Ганга, дошли до Карамнасы. Берега речки — что левый, что правый — были буквально утыканы селениями через каждые пять-шесть верст. Окруженные глиняными стенами и убранными полями, они были похожи друг на друга, по крайней мере те, что притулились на левом берегу, вдоль дороги на Буксар — Садраза, Нубупур, Мурдур… У последнего и решили встречать англичан, хотя оно ничем не выделялось среди прочих. Разведка доложила, что столкнулась у следующей деревни, Гуддасур, с разъездами сипайской кавалерии. Оттого и выбрали Мурдон, а лагерь поставили у Нубупура. А вышли бы из Рамнагра на полдня раньше, могли бы у иного селения принять бой. Что это, фатум? Почему именно здесь? Его, как военного человека, этот вопрос всегда занимал — что же влияет на выбор места, где многие распрощаются с жизнью? Сколько в его карьере выпало таких случайных деревень и городков, где терял боевых товарищей, а сам еле-еле уворачивался от бледной с косой!
Вчера пытавшихся навязать свой план битвы Синдию и Перрона атаман послал лесом, сославшись на свое звание назима. Съели, хоть и насупились.
— Нас намного больше, но наше преимущество не в численности, — сообщил Матвей Иванович собравшимся на совещании. — Видел я выучку ваших солдат…
Он замолчал, умышленно нагнетая паузу, ждал возражений, но их не последовало.
— Отсюда вывод, — возвысил голос атаман, — вся надежда на артиллерию. Ее у нас много, калибры крупнее английских — главное заставить противника не атаковать, а стоять под ядрами в ожидании атаки конницы. На такие штуки мы мастаки. Так закружим-запутаем, что с места не сдвинуться. Поэтому план таков: на левом фланге ставим вашу конницу, ее задача постоянными бросками сдерживать правое крыло англичан. Центр — в две линии. Первая — сипаи махараджи Синдии, они себя лучше показали под Дели. Им не помешает рогатки перед собой поставить — какое-никакое, а препятствие. Вторая — полки махараджи Холкара. Вся артиллерия — в линию перед пехотой. Наш резерв — армия княжны Бегум, ей прикрывать лагерь на случай прорыва…
— Почему? — возмутилась индийская Жанна Д’Арк. — У вас предубеждение против женщин на войне?