— свой авторитет будущие атаманы заработали на фронтах Первой мировой войны, дослужившись до старшины или младшего офицера;
— атаманы умели читать и писать и по сравнению с другими односельчанами были относительно образованными людьми;
— возраст «вступления» в атаманы колебался от 22 до 33 лет;
— атаман выбирался на сходе крестьян или повстанцев.
Из поколения, рожденного в «мирные» 80–90-е годы XIX столетия, вышли все атаманы гражданской. Это поколение быстрой реакции, действия, часто любило прибегать к «военным методам», к методам «кавалерийской атаки» своей молодости. Значительная часть украинских атаманов военные университеты проходила на кораблях Черноморского флота. Так, среди махновских командиров-атаманов на флоте служили Щусь, Лашкевич, Попов, Дерменжи, Уралов, Зверев, Брова[5], Живодер, Зубков. Были матросы и среди украинских атаманов национального направления: Грызло, Келеберда, Струк, Романенко.
Часто атаманы гражданской выступали под броским прозвищем-кличкой. Наиболее распространенными были «клички силы — устрашения»: Лютий, Ярый, Беда, Грозный, Гром, Колючий, Сорви-Голова, Живодер, Черт, Дьявол, Гуляй-Беда, Гнибеда, Прокурор, Хмара[6], Лыхо[7], Кривда... Определенную информацию несла и цветовая символика прозвищ атаманов: Черная Борода, Черный Ворон, Черная Хмара, Черная Маска, Маруся Черная, были также и Зеленые, Голубые, Темные, Карие, Белые. Распространены были звериные — хищные — прозвища: Коршун, Ястреб, Орел, Орлик[8], Сокол, Лисица, Волк. Встречались и «положительные», «располагающие» прозвища: Ангел, Архангел, Зоря, Добрый Вечер. Пользовались популярностью и клички в честь авторитетных исторических личностей, в которых также слышалось устрашение: Нерон, Цезарь, Чингисхан, Пугачев, Разин, Магомет. Множество украинских атаманов брали себе прозвища в честь вожаков казацкой вольности XVI–XVIII веков: Мамай, Байда, Богун, Железняк, Сирко, Гонта...
География распространения атаманщины связана с несколькими своеобразными регионами, в которых формировались различные атаманские модели. Необходимо отметить, что в 1918–1922 годах атаманщина прослеживается там, где ранее существовало, хотя бы временно, атаманское устройство, где была еще жива романтизированная память об атаманах.
Первый регион — Западный — украинско-белорусский, охватывавший поднепровско-правобережные территории Украины и Белорусское Полесье. В этих районах до 80-х годов XVIII столетия существовало казачество и присутствовала идея национальной самобытности, борьбы за воссоздание национального государства. Среди сословий Приднепровской Украины до 1920 года значились казаки, а в 1917–1918 годах местные власти содействовали возрождению казацких традиций.
Второй регион условно можно назвать «махновским». Он включал в себя юг Украины и некоторые территории левобережья Днепра. Третий район — Черноземная Россия (Среднее и Нижнее Поволжье, Дон, Кубань, Южный Урал). Близость казацких станиц обусловила формирование психологии вольного человека в этом регионе. Четвертый район — Сибирский. Его особенности в том, что он одновременно являлся местом каторги-ссылки и местом воли, где жители были удалены от власти. В Сибирском районе особым уважением пользовались «челдоны» — потомки «человека с Дона». В то же время на севере России и в Нечерноземье атаманщина практически не была развита, для ее возникновения в этом регионе не было историко-культурных традиций.
В этой книге мы не будем рассматривать образцы атаманщины в белогвардейском и белоказачьем движении. Ведь головной болью Колчака было открытое неподчинение — атаманщина Семенова[9], Анненкова[10], Калмыкова[11], а командарм колчаковской Северной армии Пепеляев называл себя «мужицким генералом». Краснов, Деникин, Врангель и другие белые лидеры с переменным успехом боролись против проявлений атаманщины в своих частях. Но так и не смогли их перебороть... скорее, атаманщина погубила «белое дело».
Атаманщина использовала различные тактики повстанческой борьбы: кочующую, рейдовую и оседлое — партизанство. Кочуя, атаманы восстанавливали местное население против большевистского режима, создавая обширные зоны бунта. Военные походы крестьянских атаманов имели сезонный ритм, затухая на время посевной и жатвы и разгораясь осенью и ранней весной. Пики выступлений приходятся на февраль–март и сентябрь 1921 года, что совпадает с особым обострением продовольственного кризиса и переломной ситуацией в аграрной политике РКП(б).