Чума появляется всегда на далеком юге. Там, в болотах, согретых полуденным солнцем, гнездится зараза и оттуда переходит на север. Для охранения от нее по границе ставятся войска — войска эти называются Карантинной стражей.
В сентябре 1829 года чума появилась в Молдавии и Валахии и захватила Бессарабскую область и обнаружилась в городе Кишиневе. Нашим войскам, возвращавшимся из турецкого похода, приказано было повернуть обратно и занять карантинную линию вдоль по р. Днестру.
Атаманскому полку надлежало стать в гор. Могилеве и от него по Днестру занять линию постов. Начальником всей линии был назначен генерал Беклемишев, а всем отрядом заведовал губернатор князь Воронцов.
Тяжелое время наступило для казаков. Сотни были разделены по постам, по 8-12 человек на посту. Посты были расположены в расстоянии 2–4 верст пост от поста. У переправ через реку стояли офицерские посты. Многим пришлось стать в чистом поле, вдали от жилья. Наступала холодная осень, и на постах приказано было поставить казармы. И вот заботами частью казаков, частью полиции построили маленькие домики, срубы без печей и рядом конюшни из плетня. Жестоко мерзли казаки и их лошади на постах в зимнюю стужу, во время вьюги и метели. Лошади худели и косматились в постоянной работе. Служба была нелегкая. Днем казаки стояли в соломенных будках пешими, наблюдая пространство от поста до поста, а ночью содержали парные разъезды вдоль реки. Они никого не должны были пропускать за реку, а переходящих насильно ловить и представлять по начальству. Если поймать нельзя было, то должны были стрелять. Ловить было опасно. Ведь перебежчик шел с чумной стороны и мог быть уже зараженным. Хватающие его люди могли получить заразу и умереть не в бою с неприятелем, а от тяжелой чумной болезни. За поимку полагалась награда по сто рублей за каждого перебежчика.
Командир полка полковник Кузнецов делал постоянные объезды, наблюдая за полным порядком на постах и за бдительной службой полка.
Два с половиной месяца полк простоял в полном своем составе на кордонах. В конце ноября двум сотням подполковника Хоперского было приказано идти в Новочеркасск: их сменяли эскадроны Л.-Гв. Казачьего Его Величества полка.
15-го января в глухую зимнюю пору, когда вьюга крутила вихри снега и в четырех шагах не было ничего видно, разъезд нашего полка наткнулся на четырех людей в нищенском одеянии, перебиравшихся через реку.
— Стой, кто идет? — крикнул старший.
— Свои. Казаки, — был ответ.
— Какой леший казаки, — еще грознее наступил старший и схватил первого странника за воротник.
Странник смотрел на разъездного, разъездной вглядывался в странника.
— Да ведь это наши, атаманцы, — взволнованным голосом произнес человек в нищенском одеянии.
Старший спрыгнул с лошади.
— Полубедов — ты что ль?
— Да я же! Родимый! А то вон Воинов, а это — Изварин да Поляков.
— Господи! Пришли, наконец!
Эти оборванцы, голодные и отрепанные, были казаки нашего полка, взятые в минувшую войну с турками в плен. Старший Изварин, еще с Наполеоном дравшийся, имевший знак отличия Военного Ордена и медаль за 1812 год, был вместе с Поляковым взят турками 22 августа в госпитале, где они лежали ранеными. Полубедов был забран 30-го июня при Базарджике и Воинов 14 августа под Шумлой. После Адрианопольского мира турки их освободили и отвезли в город Бургас, откуда пленные пешком направились в Россию.
Они уже были исключены из списков полка, у них не было ни лошадей, ни мундиров, ни сапог.
Разъездные привели станичников на пост. Вокруг огня собрались все казаки поста. Поднялись расспросы.
Пленники рассказали грустную историю мытарств в чужеземной стороне, их прослушали, накормили, одели и донесли по начальству. Их приказано было выдержать 21 день под наблюдением, чтобы узнать, не заражены ли они чумою, а затем им выдали пропускной лист и отправили на Дон, чтобы там они купили коней и справились на службу.
Это было единственное событие, заставившее казаков поговорить и поволноваться.
В августе 1830 года остальные наши сотни были сменены донскими казачьими полками Долотина и Ягодина.
7 сентября четыре сотни собрались в Ямполе и 15 октября пришли в Таганрог.
Здесь атаманцев ожидала новая Царская милость. 11 декабря 1831 года Высочайше повелено было, чтобы вместо состоящих в Петербурге трех эскадронов Л.-Гв. Казачьего полка иметь только 2, а вместо третьего эскадрона быть в Петербурге при Л.-Гв. Казачьем полку сотне Донского Казачьего Атаманского Его Высочества Наследника полка, которая должна ежегодно сменяться присылаемою вновь с Дона сотнею Атаманского полка. Стоящей в Петербурге сотне приказано производить содержание от военного министра, а не от войска Донского.
Обмундирование этой сотне приказано строить казенное, жалованье же казакам выдавать, как то было и раньше, по армейскому окладу.
Эта милость Государева имела громадное значение для полка. Выборный от войска полк военными заслугами и образцовой службой заслужил великую честь состоять в столице при Особе Государя Императора. И казакам стало легче служить с тех пор, как казна приняла на себя обмундирование очередной сотни, и вид сотни много от этого выиграл. Однако сотня нашего полка могла прибыть в Петербург лишь в 1832 году. В 1831 году командировать сотню помешала война с поляками.
Тяжелая служба атаманцев в карантинной линии не была забыта: командир полка награжден орденом св. Анны 2 степени, с короною, двое хорунжих получили за прекращение заразы чины сотников и двое урядников — чины хорунжих. Сотенные командиры и начальники участков, младшие офицеры и урядники получили Именное Высочайшее благоволение.
ГЛАВА XVI. На взбунтовавшихся поляков
Как взбунтовались поляки. — Местность, на которой приходилось действовать. — Подвиг хорунжего Кузнецова у Гарболино. — Дела у Куфлево и Сарочино. — Плененная застава 3-й сотни. — Дела у Мациоржиц и под Варшавой.
Осенью 1830 года «задумали поляки на Россию воевать»…
Польша принадлежала тогда России и управлялась особо назначенным от Государя Наместником. Наместником этим был родной брат Государя Великий Князь Константин Павлович. У поляков были свои войска, обученные по русскому уставу. Вот эти-то войска и большая часть жителей 17 ноября 1830 года взбунтовались и с оружием в руках бросились в казармы русских полков, квартировавших в Варшаве. Многие русские офицеры были зарезаны на своих квартирах. Великий Князь успел выехать из Варшавы и собрать вокруг себя русские полки. Около него было 7000 войска. Между тем в одной Варшаве польских войск было до 10000 человек. Весь польский край поднялся. У кого не было ружей, брали косы, насаживали их на палки и образовывали батальоны «косинеров». Верных долгу и присяге мятежники захватывали, дома их сжигали, а их самих вешали. Как только узнали об этом в Петербурге, Государь приказал двинуться на усмирение поляков гвардейскому корпусу под начальством Великого Князя Михаила Павловича, а с Дона примкнуть к нему донским казакам.