25
Таких похорон не видели еще ни в Горбулево, ни в Радомышле, ни в Житомире.
Помимо местного батюшки Дмитрия Говьядовского, было много приезжих священников, среди них и Степан Соколовский, высокий, худой и такой же белобрысый, как все братья Соколовские.
Отпевали атамана во дворе гимназии, потом на лафете повезли на кладбище, хотя это было совсем недалеко. Процессия не вмещалась на узкой улице от гимназии до кладбища.
- “Эх, батьку-батьку”, - тяжело переживали казаки, которые шли за гробом с винтовками за плечами, женщины все плакали, но какой же он батько, когда ему двадцать четыре годочка, лежит он полностью молодой, только ветер ворошит белый волос.
Рядом с казаками шла его сестричка Александра и вела за гробом белого коня с вплетенной в серебристую гриву черной лентой.
От Девич-горы ударила пушка, затарахтели пулеметы, где-то на Бедиловце тоже началась пушечная стрельба. Лава красных из двух батальонов поперла на село. Узнав о похоронах Соколовского, большевики не могли пропустить такого удобного момента, чтобы отомстить горбулевцам за свои поражения, а заодно и захватить тело атамана. Поглумиться над мертвым телом было признаком их доблести. Восемьсот карателей открыли огонь по жалобной процессии.
Люди в панике бросились бежать. Закричали женщины, заплакали дети, белый конь рвал голову из рук Александры. Пули свистели над головами, шипели в листьях деревьев, срывали осколки досок с мельницы. Подобравши рясы, священники искали глазами, куда спрятаться. Кое-кто из людей побежал к костелу, что стоял неподалеку от кладбища через дорогу, кое-кто полез в мельницу, горбулевцы разбежались по хатам, ломая заборы и перелазы.
Атаман Василий Соколовский подал свою первую команду:
- К бою!
Вооруженные казаки развернулись в цепь. Часть их залегла во рву, тут же за кладбищем, часть побежала влево к польскому кладбищу, что располагалось за костелом, и от поля было обнесено рвом. Правое крыло развернулось за мельницей. Силы были неравны, не хватало пулеметов, однако сплошным винтовочным огнем удалось удержать натиск, пока гроб с телом атамана переложили на подводу и Василий Матияш вдвоем с Александром Кулибабой ударили по коням. Никто не видел, где они того дня прятались, ходили слухи, что их припрятал в своем карьере итальянец Лива.
Глубокой ночью атамана Дмитрия Соколовского похоронили на кладбище в соседнем селе, поэтому никто ничего не слышал, и не видел. Не было ни священников, ни вселюдья, ни лафета, покрытого ковром. Из родственников попрощался с Дмитрием только его старший брат Василий. Когда припорашивали свежую могилу бурьяном и ветками, Василий опустился в ее изголовье на одно колено и сказал:
- Прости, брат... – помолчал, потом добавил: - Будем держать Украину.
А возле горбулевского кладбища бой длился недолго. Узнав, что гроб с атаманом вывезен, казаки еще немного постреляли и рассеялись. Были, и нет.
Красные ворвались в село. Правда, нескольких убитыми занесли на руках, среди них был и комиссар Чарика-Броварский, который ухитрился поймать пулю как раз в том
26
месте, где вешают ордена. Не счастило красным командирам в Горбулево, но Чарику-
Броварскому повезло в том, что для него была уже готова могила. Когда красноармейцы пошли на кладбище копать яму для комиссара, то увидели кучу сырой земли, возле которой уже была выкопана яма. Яма предназначалась для атамана Дмитрия. В эту яму красные и бросили Чарика-Броварского с почестями, после чего расползлись по селу. Ходили по хатам со своей присказкой хозяйкам: “Жарь, сука, яишницу! Ставь на стол водку и делай вареники, твою мать! Кормила, падла, бандитов, теперь нас покорми”.
Делая вид, что ищут “бандитов”, красные шарили по каморам, в помещениях, где хранили продукты, заглядывали в скрыни и за печки, а так как не собирались ночевать в селе, то грабили все, что попадалось под руку. Хлеб, сало, полотно, курей (перья летали по всему селу), квашенину засовывали в карманы и за пазуху, рассол струйками вытекал из-под калош. От них несло таким едким смрадом, что даже коты разбегались с диким мявканьем.
- Ну, уже всяких видели, - говорили горбулевцы. - Немцев, австрияков, кадюков, а такой ненасытной саранчи еще не было.
У кого-то завалили кабана и опаливали его среди села возле пруда, куда впадала речечка Свинолужка. Там далее в сторону угла Лапаевки над Свинолужкою, в прибрежных зарослях, был замаскирован “винтовочный верстак” Соколовского. Никто никогда не ходил через эту местность, заклятая она была, водила там людей нечистая сила, ни один горбулевец блуждал ночами над Свинолужкою, и никогда это добром не заканчивалось.