Александра еще больше присмотрелась к Главному Атаману. Револьвера при нем не было. Может, он имел в виду того охранника, который находился у входа в вагон с отороченными карманами.
- А сейчас сложилось такое положение, - говорил дальше Петлюра, - когда повстанческие отряды вынуждены поддерживать нашу регулярную армию. Мы знаем, что славная задача повстанцев - это дергать большевистскую администрацию, разрушать коммуникационные дороги, чинить препятствия продовольственному грабежу, действиям войсковых частей и представителям оккупационной власти. Тем не мене, настал момент, когда лучшие повстанческие отряды должны подчиняться армии. Идем на Киев! Я вижу вашу бригаду, атамане, в составе Центральной армейской группы.
- Мы и так с самого начала подчиняемся армии УНР, - сказал Василий.
В это время приоткрылась дверь, и розовощекий адъютант с отороченными
30
карманами громко оповестил:
- Пане Главный Атамане, генерал Кравс!
Петлюра на минуту заколебался, или ему проводить Соколовских, или нет, но и
генерала Кравса держать под дверью не годится. Тем не менее, он рукой показал, чтобы гости сидели.
Вошел Кравс, командир 3-го корпуса Галицкой армии, а теперь еще и командующий Центральной армейской группы. Антон Кравс производил вид боевого генерала с твердой военной выправкой, на нем хорошо подогнанный мундир, на воротнике серебряная воинская эмблема. Седой волос его подстрижен под “ежика”, длиннообразное лицо, широкий крепкий подбородок. Если бы он сбрил свои седые усы, то со своей прической он бы смотрелся уродливым, сорокалетним мужчиной.
- Я не случайно задержал этих молодых людей, генерал, - сказал Петлюра. – Прошу знакомиться. Это атаман Соколовский, которого я хочу послать на помощь к вашим галичанам.
Пожав Василию руку, генерал Кравс выкатил глаза на Александру, от чего его длиннообразное лицо вытянулось, как у лошади.
- Хотел бы я иметь такого джуру, - сказал он Петлюре.
– Теперь это ваши подручные, - ответил Петлюра.
Кравс напомнил Главному Атаману, что левым берегом Днепра к Киеву двинулись деникинцы, что рано или поздно произойдет столкновение с белыми, а до настоящего времени не имеется плана, как с ними себя вести, что Деникин и слушать не хочет о самостоятельной Украине, поэтому союз с ним в борьбе против большевиков не возможен. И он, генерал Кравс, как командующий Центральной армейской группы, должен иметь четкие директивы. Как быть?
Петлюра прикурил очередную сигарету и, шагая по комнате, разложил все на пальцах. Во-первых, не нужно до времени встречаться с деникинцами. Во-вторых, вести переговоры, чтобы выиграть время.
- А что делать в случае лобового столкновения? - спросил Кравс.
- Предлагать деникинцам, чтобы они не занимали тех территорий, которые уже заняты нами, - сказал Петлюра.
Широкие желания Кравса привели к оскомине: в своей войсковой практике он не знал такого термина “предлагать”. Ни одна статься не предусматривала подобной нормы во взаимодействиях с врагом.
- Как это предлагать? – простодушно спросил Кравс.
Петлюра угадал, что генералу не по вкусу слово предлагать, и он специально остановился на этом слове еще раз:
- Пред-ла-гать деникинцам освободить направления, где мы проходим, чтобы не удерживать наше движение. Тем временем провести глубокую разведку и узнавать все про Добровольческую армию: в каком положении войска, какая его численность, об амуниции и тому подобное.
- А если некоторые их части нападут первые? – спросил Кравс. – Что, если мы будем ожидать склонностей от Деникина, а белые москали будут делать свое черное дело?
- Вы же, генерал, не повстанческий атаман, чтобы не понимать войсковую
31
дипломатию, - сказал Петлюра. – Во время переговоров регулярная армия не проводит боевых действий.
- Вы не знаете, с каким врагом мы имеем дело? – сказал Кравс. – Белые рано или
поздно перейдут в наступление. Как это было всегда с москалями. Один черт – красный он или белый. И те, и другие нам не обещают свободной Украины!
Петлюра долго молчал. Подошел к окну, посмотрел через стекло, дымил сигаретой. Поворачиваясь, он сказал:
- У нас есть маневр, генерал.