- Чего же не знаю? Но роза имеет разные цвета.
- В Горбулево она имеет один цвет.
- Какой?
- Розовый, - сказал он.
Вернулся Санько Кулибаба, и теперь они уже вдвоем с Мироном помчались к селу, где возле одного двора их встретил крепкий хлопец, одетый строго. Мирону показалось, что его одежда ему знакома, хлопчик, вероятно, также был из “Марусиного войска”, поэтому следил за своей одеждой. Санько Кулибаба передал Мирона этому хлопцу, а сам снова подался в лес, не оглядываясь, Маруся не доверяла даже своим. Только два-три человека знали о месте ее постоянного пребывания.
Хлопец молча провел Мирона во двор с большой хатой, поделенной на две половины, показал, где привязать коня и кивнул на веранду. Там стоял часовой, которого Мирон узнал – это был Марусин адъютант Василий Матияш. Он был без войсковой амуниции, без адъютантского форса. Под легкой свитой он имел револьвер, и внешне напоминал молодого хозяина, который открыл перед Мироном сенные двери и деликатно их закрыл, а сам остался на веранде.
На какую-то минуту Мирон оказался в темноте, почувствовал изменчивые толчки в груди. Немного постоял в сенях и на глаз постучал в дверь. Ему показалось, что он
60
полчаса ищет замок, и уже не найдет его никогда, но вдруг двери открылись, и в хату его пропустила девушка в белом кафтане, вышитом на грудях и рукавах красным и черным
крестиком. Он впервые увидел ее без шапки, увидел гладко зачесанные на пробор волосы, туго заплетенную золотистую косу, которая лежала на груди через плечо. На тонкой шее краснели кораллы с фигурками маленьких музыкантов.
- Не удивляйтесь, пане поручику, - сказала она. - Имею такую слабость. Иногда
одеваюсь... как когда-то дома. Я все-таки девушка.
Усмешка в ее серо-синих глазах засияла тревожным блеском.
В просторной комнате на обоих окнах были цветы, как в роще, и на подоконниках, и на лавке, и по углам, и даже на черном сундуке стояли тоже цветочники. Деревянный пол был застелен зелеными домоткаными дорожками.
- Прошу садиться, – мягко выговаривая “р”, Маруся пригласила его к столу и показала на табурет с желтым плетеным сидением. – У вас ко мне дело?
- Благодарю, я... властью... пришел спросить?.. Дядько б его взял! – У Мирона потянуло язык. – К-куренной просил представить список ваших казаков, которые отличились в бою за Глеваху.
- Список? Для чего?
- Для награждения
Маруся не сразу поняла, о каком награждении идет речь. Уважительно посмотрев на Мирона, она вдруг засмеялась, и также вдруг прекратила свой смех.
- Извините, - сказала она. – Мои люди не требуют награждений.
- Боевые отличия есть неотъемлемый атрибут военного времени.
Мирон чувствовал, что говорит чужим голосом, и оттого злился на себя.
- Давайте без пафоса, пан поручик. Мы воюем не за награду. Думаю, вы также.
- Известно. Но если вы... если мы с вами воюем за Украинскую Народную Республику, то вынуждены уважать ее отличия и символы. Или нет?
- Да, но я уважаю и своих казаков, - сказала Маруся. – Мне некого из них отличать!
“Бестия!” - подумал поручик Горняк. Разговор был окончен, но ему не хотелось уходить.
- Вы любите яблоки? – просто спросила она. На столе, застеленном зеленой скатертью, стояла чашка с горой желтых яблок.
- Не знаю, - сказал он. – Никогда об этом не думал.
- Тогда угощайтесь!
Мирон набрался смелости и посмотрел ей в глаза.
- Если только из ваших рук.
Маруся подала ему большое плотное яблоко, которое светилось налитой спелостью. Он посмотрел через него на свет. Казалось, в середине были видны даже зерна.
Она и себе взяла яблоко, и оно так аппетитно треснуло на ее зубах, что Мирон почувствовал его вкус.
- Я на яблоках могу прожить весь день, - сказала Маруся.
- А я только ночь. Поэтому с вашего разрешения возьму эти яблоки с собой.
Их разговор помимо их воли перешел в игру и Маруся спросила:
61
- Какое ваше любимое дело?
- Какое есть, - сказал Мирон. – Когда мы на итальянском фронте с Осипом
Станимиром съели целого верблюда.
- За один присест?
- Нет, конечно, но за один раз. Но мы его обглодали до костей.
- Где это было?
- В Альпах.
- Расскажите, - попросила она.
- Про верблюда? – он усмехнулся.- Или про Альпы?
- Что поинтереснее, - сказала она.
- Мы стояли на Монте-Бинато. На такой высоте, где орлы строят гнезда. Там, когда происходит выстрел, его звук целый день переходит от одной горы к другой, от обрыва до обрыва. И тогда кажется, что эти горы вот-вот обвалятся, и ты провалишься вместе с ними в седьмой ад.
- Страшно? – спросила Маруся.
- Страшно, - сказал он. – Но я был солдатом, и меня послали на войну. А как... вы?