Первая встреча атамана Артема Онищука и атаманши Маруси Соколовской состоялась в доме лесника, который находился возле села Никифоровцы Брацлавского уезда. Дом этот был построен в центре довольно большого леса, который простирался между селами Потуш и Никифоровцы. Дом лесника находился на довольно значительном расстоянии от основных дорог. Это позволило Артему надежно организовать охрану, разместить по окраинам леса дозорные посты. Дом лесника с хозяйственными строениями были построены добротно и обеспечивали размещение всех семи десятков казаков отряда Онищука. Артем и раньше, воюя в отряде Анания Волынца, встречался с братьями-атаманами Соколовскими. Но их младшую сестру Александру, которая, как атаманша, приняла псевдоним Маруся, видел сегодня впервые. Перед ним стояла стройная, небольшая по росту, еще совсем юная девушка, которая была одета по-мужски в теплый полушубок.
Полушубок был перепоясан патронными лентами и поясом, на котором висела кобура маузера и короткая шаблюка. Первое на что обратил внимание Онищук, так это на острый взгляд глаз атаманши, который словно бы пронизывал все его естество вопросом – кто ты есть, и могу ли я на тебя положиться в бою? Этот острый взгляд явным образом излучал не женскую кротость, а скорее воинский запал. Образ атаманши дополнял короткий карабин, заброшенный через ее хрупкое плечо.
Атаманша ездила верхом как заправский казак и довольно хорошо владела карабином. Как и ее братья, была отважной, а среди повстанцев пользовалась заслуженным авторитетом. Неудивительно, что после смерти братьев она приняла
9
командование над их отрядом.
IV
Александра Соколовская была последним ребенком в семье уже немолодого казака Тимоша Соколовского, который по ему одному известным причинам забрел в глухое село Горбулево из Чигирина. Однако именно в Горбулево нашел Тимош ту женщину, которая родила ему восьмерых детей. Евдокия, так звали его жену, походила из довольно богатого рода местных мещан Квасинских.
Женившись, Тимош построил дом рядом с церковью, в которой устроился работать дьяком. В этой церкви окрестил своих четверых сыновей - Степана, Василия, Дмитрия, Алексея и троих дочерей - Анну, Веру, Устину, а в декабре 1902-го года четвертую самую младшую Александру.
V
Рожденные все же в казацкой семье, сыны дьяка Тимоша Соколовского не смогли не стать на защиту украинской государственности в 1918-ом году. Первым в руки оружие взял самый младший сын Тимофея – Алексей, которому к тому времени исполнилось всего восемнадцать. В конце ноября 1918-го года, услышав призывы Украинского национального союза, он организовал из молодых жителей Горбулево и окружающих полеских сел Корчивки, Слипчиц, Головина свой первый отряд и пошел выгонять гетманскую власть из Радомышля. Затем он поднял саблю и на большевиков, которые воспользовались разрухой и обольшевичивали Украину, пришли за хлебом из России. На этот раз Алексей отозвался на призыв бывшего уездного комиссара Юлия Мордановича, который приезжал в Горбулево. Вначале отряд Соколовского насчитывал две сотни казаков.
Сталось это еще при германцах и гетманате, когда по селам разъезжали карательные отряды государственной охраны. Забирали в селах скотину, имущество, все, что им хорошее попадалось под руку.
В Радомышльском уезде бесился помощник уездного старосты Вержбицкий. Он собрал сотню грабителей и разгуливал по селам, устраивая экзекуции. Бил до крови тех, кто не снимал перед ним шапку. Дошло до того, что в Потиевце он остановил свадьбу, когда молодой с боярами шел к своей невесте, и плеткой заставил всех танцевать для него.
- А ну-ка, врежьте гопака для пана, - приказывал Вержбицкий, уже сам себя называя паном.
Алексея бесило, что пан и его подчиненные говорили по-московскому, а называли себя гайдамаками.
- Казаки безъязыкие, - плевался Алексей.
Его старшие браться Василий и Дмитрий были учителями горбулевской гимназии,
10
в которой директором была Дмитриева жена Надежда Круглицкая. Раньше в Горбулево
была земская школа, но когда свершилась февральская революция, уже весной
Соколовские сделали ее украинской гимназией. Таких тогда не было даже ни в Радомышле, ни в Житомире. Разрешили братья быть учительницей и своей младшей сестре Александре, хотя она сама еще училась в Радомышльской гимназии (в этой гимназии преподавание велось на московском языке). Алексей иногда на тачанке возил ее в город за тридцать пять верст. Александра всегда была у них панной, ела только с ножом и вилкой, даже свое любимое картофельное пюре подгребала ножиком на вилке. Она и разговаривала грамотнее всех, учила Алексея, хотя он был старше, чем она, на два года, но говорил так по-здешнему, как говорили все горбулевцы. Алексей не сердился, наоборот, гордился своей сестричкой, и когда вез Александру тачанкой до Радомышля, ему хотелось, чтобы все их видели. А то ж, вы посмотрите на эту панну в лисьей шубке, из-под которой выглядывает зеленое шелковое сукно аж до блестящих черевичков. Ножка у нее красивая, прямая, с высоким подъемом, а на раскрасневшемся от холода носике даже не видно родинок, хотя они тоже ей были к лицу. Еще нет шестнадцати, а уже, почитай, учителька! Все Соколовские тянулись к школе, только Алексею не хотелось учиться. У него были свои планы.