- Как тебя зовут? – спросил Станимир у хлопца с нежным лицом и тонкой, как у девушки, шеей.
- Титус, - немного взволновавшись, ответил юноша.
- Титус? Сколько же тебе лет, Титус?
- Шестнадцать.
108
- Отче, - сказал Станимир. – Ваш сын еще малый. Я не могу взять его в войско, хотя мы и проводим мобилизацию.
- Ваше войско есть народное, - ответил отец Ковальский. – Поэтому вы не имеете
права ему отказать.
Станимир подергал себя за правый ус. Хлопец стоял с готовым в дорогу наплечником.
- Прошу, побеспокойтесь за моего сына, пане комендант, - просил отец Ковальский отцовским голосом.
- Вы накладываете на меня непомерную ответственность, отче, - сказал Станимир.
- Я понимаю, но на все воля Божия.
Они пошли дальше, отец Ковальский стоял среди дороги и смотрел вслед бойцам и своему единственному сыну, но Титус ни одного раза не оглянулся. Он погиб в мае в период панического отступления, когда армия Галеры повела генеральное наступление по всему украинско-польскому фронту. Против их куреня шел вооруженный до зубов познянский полк. Вначале враг наступал тремя колоннами, потом его лавы слились в сплошную тучу, от которой повеяло смертельным страхом. Стрельцы вынуждены были оставить окопы. Титус Ковальский ненароком поднялся в полный рост и, удерживая перед собой винтовку с надетым на нее штыком, пошел вперед на врага.
- Назад!!! – закричал Станимир. Но Титус его уже не слышал, он шел, не оглядываясь, как тогда, когда вслед ему смотрел отец, отец Ковальский. Пуля попала ему в сердце, и Титус не успел понять, что его убило. Тогда вперед побежал Мирон – он слышал, как кричал куренной, чтоб вернуть его назад. Единственное, что еще мог сделать Мирон для Титуса – это вынести его тело с поля смерти. Вокруг так густо звенели и плескали пули, что от них наклонилась к земле трава. Титус был совсем легенький. Убитый стрелец всегда тяжелее живого, а Титус был легкий, как перо.
Глава двенадцатая
I
Их было трое, они стояли за несколько шагов от погасшего костра, двое держали наготове карабин, а у третьего был обрез, похожий на большой старинный пистоль.
- Руки вверх! Не дергаться!
Они неожиданно подкрались раньше утреннего рассвета, и хотя Маруся услышала их шаги и разбудила Мирона, дергаться было поздно. Осталось иметь надежду, что это пришли хлопцы, которых искала Маруся. Одежда на них была как у партизан – свита, сиряк, на головах смушковые шапки. Но теперь и партизаны были разной масти: от правдивых вольных казаков до криминальных и обольшевиченных отрядов. Эти трое были больше похожи на своих. Их команда “Руки вверх!” и смешные чертики в глазах подсказывали, что хлопцы воюют хитро и весело. Маруся подняла руки, заодно поправила фуражку, за ней и Мирон поднял “руки вверх”.
- Кто такие и что вы делаете в Гоще? – спросил лесовик с большими, словно крылья, ушами.
- Шпионы! – ответил вместо них тот, что был с куцопалом.
Он подошел к Мирону, растянул на нем свиту, обыскал со всех сторон и остался разочарованный – оружия у старшого “шпиона” не было. Зато другой, еще совсем зеленый хлопчиско, сам откинул полу киреи, где был спрятан револьвер. Положив его в своей карман, лесовик все равно потянулся обыскать хлопца, но тот его оттолкнул.
- Ты куда со своими граблями?
Маруся сняла шапку. Лесовики выкатили большие, как куриные яйца, глаза.
- Девка-а-а-а? – ушастый сбил шапку на затылок и его крылоподобные уши двинулись, как у коня...
- Я же говорил, что они шпионы!
- Да-а-а-а... А ну, потряси их торбу! – показал он на Марусину торбу-едунку.
- Мы такие шпионы, как и вы, - сказала Маруся. – Разве не видно?
- Видно! – произнес голос третьего лесовика, который до этой поры молчал.
- Видно, что вы замаскированные разведчики и вас нужно расстрелять.
- Успеете, - сказала Маруся. – Мы ищем вашего атамана и просим, во-первых, отвести нас к нему.
Просьба была рискованна тем, что Маруся не знала, кому эти лесовики подчиняются, а закон у повстанцев был один: если чужой зашел до их убежища, тогда его или разлучат с душой, или переносили убежище в другое место.
- Вы хотите видеть атамана? – снова обрадовался ушастый. – Так он вас повесит на первой ветке.
- Правильно сделает, - сказала Маруся. – Ведите, имеем дело к нему.
Не дав лесовикам даже подумать, Маруся взяла полотенце, которое сушила на кусте, и кинула его ушастому. – Разрежьте надвое и завяжите нам глаза, - сказала она. – И
110
быстрее, мы теряем время!
Ушастый, как завороженный, достал из-за халявы нож и разрезал вдоль полотенце.
- Климцю, кидай ту торбу та завяжи им глаза! – протянул он два куска полотенца своему братчику, который все еще копался в Марусиной торбе. Климцю с удовольствием занялся выполнять приказ, также не заметив, что Маруся им уже командует.