- Хватит! А то совсем мозги поплывут, вашу мать...
Она стояла на холоде вольно, не изумлялась, не трусилась, не пряталась от бесстыжих глаз, так как за последние дни уже так привыкла к этому проклятому холоду, что не чувствовала его. Тем более она не испытывала стыда, так как не видела тут ни одной живой души, какую можно было стесняться, если только Серого, но Серый виновато опустил голову, и в его сивых глазах было столько печали, что Маруся снова почувствовала свое сердце.
- Акифьев, ты вожжи принес? Молодец! А теперь привяжи ее к коню!
- К какому коню, товарищ командир?
- Да к этой же ее кляче, так оно будет веселее!
Они прикрепили вожжи Серому к стременам, а другой конец петлею затянули на руках Маруси и так повели лесной дорогой назад в сторону Фастова. Конники ехали впереди, а она шла за Серым со связанными вытянутыми вперед руками, с растрепанными “под горшок” обрезанными волосами, в разодранной на груди рубашке, в флисовых брюках и шевроновых сапогах, на которых время от времени позвякивали шпоры. Маруся шла и думала, что, когда убьют Свербиуса (а они его точно убьют, замучают, повесят, утопят, спалят живьем), тогда никто не узнает, как же попала в руки врага и куда поделась, казаки напрасно будут выглядывать ее возле Заболочья в той земляночке, в которой Кулибаба собирался этой зимой сушить портянки.
- Живей, живей!
Акифьев плеткой ударил Серого, конь шарахнулся вперед, и Маруся только теперь заметила, что он шкандыбает на левую переднюю ногу. Серый словно уменьшил шаг, а потом вдруг начал оседать на передние ноги. Он опустился на все четыре, и никто не заметил, как Маруся, намотав вожжи на руки, оказалась в седле. Все случилось мгновенно, конь, вытянув шею, резко поднялся на ноги и рванул с дороги к лесу.
- По лошади! Стреляйте по лошади! – закричал Мазолин, разворачивая своего жеребца
Серый, пригнув уши, как заяц, запетлял между деревьями, а потом выскочил на просеку и еще выше задрал хвост. Позади заухали выстрелы, это только подбадривало Серого к бегу. Он рвал копытами землю, которая летела сзади него вместе с клочьями пены. Никакие выстрелы им были не страшны, так как Серый летел быстрее пули, а навстречу свистел такой пронзительный ветер, который, наконец, сорвал с Марусиных глаз слезы.
156
IV
Про тот бой под Веприком Мазолин никому и никогда не рассказывал, но из-за потерь в особый отдел он был обязан письменно доложить штабу 12-ой армии, что “в бою с бандой Маруси погибли политрук Осназа Топольский, комвзвода Ошкуров, убиты также 24 красноармейца и 19 получили ранения. Потеряли 32 лошади”. А про недавний плен атаманши Мазолин в письменном рапорте не указал. Как будто бы такого и не было совсем, как бы ему это пригрезилось. Еще тогда, когда ведьма исчезла у них из-под носа, Мазолин хотел, было, послать Акифьева к речке, чтобы выловить и принести ее косу. Но не послал. Постеснялся.
V
От хутора Млинок, где находилась мельница Гната Свербиуса, откуда Марусе удалось убежать на Сером из ее пленения красными, она направилась в Заболочье к той земляночке, в которой погибший Санько Кулибаба собирался сушить зимой портянки.
Когда она поняла, что ее уже никто не преследует, она остановилась и освободилась от петли, которой красные связали ее руки.
Так как она была одета только в нижнюю разорванную рубашку и брюки, чтобы не закоченеть, она прижалась, насколько было возможно, к телу коня. От коня поднимался не только жар, но и пар от бешеного бега.
В Заболочье она обнаружила казаков, которые были захвачены большевиками и не могли возвратиться домой. Ей освободили штабную землянку, привезли из села бабку Саньки Кулибабы Килю, которая неделю натирала тело Маруси гусиным салом. И еще молодой организм выдержал, она даже от переохлаждение не заболела.
VI
С установлением зимних дорог большевики не только отлавливали повстанцев по селам и хуторам, но и планировали напасть на место нахождения ядра повстанцев в Заболочье – об этом свидетельствовали приходившие повстанцы.
Следовательно, нужно было объединяться с другими партизанами. Так и оказался отряд Маруси в общем отряде Артема Онищука.
Вместе они решили пробиваться к границе, чтобы уйти в Польшу.
В ходе рейда стало известно, что на их пути в селах Овраги и Хвостивцы находятся красные. На совещании было принято решение их атаковать. Каждый из командиров отделов получил задачи.
Атака произошла в ночь на 9-ое декабря 1920-го года. В селе Овраги повстанцами было уничтожено 16 бойцов 216-го полка 24-ой дивизии. Одновременно в селе Хвостивцы
157
повстанцы побили, а потом отпустили шесть милиционеров.