Ри принимается распутывать волосы, разбирая колтун, в который они постоянно превращаются после тяжелой работы. И отстричь нельзя - в них скапливается сила, поэтому все оставшиеся на расчёсках волоски принято сжигать. В городах многие считают такое суевериями, особенно те, кто магии лишены, но только пока не получат за свою неосторожность. На юге, говорят, живут маги, способные проклясть человека с помощью одного-единственного волоска. Я таких лично не видела, но преподаватели в академии рассказывали. В степях о существовании проклятий знали - и относились к ним серьёзно, именно из-за этого всех носителей “подлого ремесла”, макха, вырезали раньше, чем они успевали войти в силу.
В Кёрне к проклятиям относились как к чему-то надуманному, несуществующему. Суеверию из прошлого. Уж не знаю, с чем это было связано, но ни одного колдуна в королевстве не было, по крайней мере, о них не слышали уже сотни лет. Может вывели, а может те сами бежали или не показывались людям. Меня это ни капли не расстраивало. Магия в здешних землях вообще стала чем-то вроде науки, медицину и целительство кёрнийцы на различали вовсе, считая одним ремеслом. Ремесло скульптора иногда тоже считали его частью, хотя мне кажется, оно из целительства вышло, стало отдельной ветвью магии.
- Ничего странного больше не было? - благо, что рабочий колтун и распутывается легко, стоит хоть немного отдохнуть.
- Нет, не было. Он успокоился и ушёл спать на чердак. Вы всё ещё считаете, что необходимо держать его тут?
- Я поговорю с принцем, постараюсь выяснить, что с ним было. Попросить его… ты поняла, я всегда успею.
- Почему Вы так не хотите решить эту проблему?
- Ты знаешь, что такое совесть?
- Это присущее людям чувство. Что-то вроде моей системы правил, только не заложенное изначально, а воспитанное другими людьми. И, в отличие от меня, вы можете через неё переступать.
- Испытывая при этом негативные эмоции.
- Почему? Если это делается ради собственного блага, то…
- Я придумаю, как тебе это объяснить, только чуть позже, хорошо?
Рикси покорно кивает. Ещё одна беда… вот уж не думала, что придётся объяснять голему, что такое совесть. Зато такие вопросы здорово отрезвляют, а то ведь иногда начинает казаться, что она совсем как человек. Не совсем. И об это полезно помнить.
Заплыв нужно срочно прекращать, а то я так никогда не соберусь. Зверем всё-таки похвастаться хочется, тем более, что от лэра Вацлава с утра пришло письмо, так что показывать голема я буду всему королевскому дворцу. Не то, о чём я могла мечтать, но это было ожидаемо. Не люблю все эти сложные правила этикета, но вот внимание к моим големам… это замечательно. Ради такого даже можно потерпеть обязательный для “приличного кёрнского платья” корсет.
Пёс заинтересованно обнюхивает меня в вытащенном из сундука платье, настороженно щурясь на показавшегося в коридоре Мейхельдо. Я надеюсь, что тот промолчит, но всадник сегодня вознамерился вывести меня из себя.
- Макхая, ты в этом платье на лошадь не заберёшься, не то что на свою зверюгу.
- Не тебе об этом беспокоиться, - к мужчине я всё ещё стою спиной, так что он не замечает моих круглых глаз, всё-таки в голосе откуда-то прорезались интонации Райлы, не к ночи её помянуть, а ко дню.
Голем первым выходит из лавки через главную дверь, привлекая к себе внимание прохожих. Шкура переливается различными оттенками белого и золотого, “пёс” рассматривает людей всего двумя глазами - как совершенно обычная собака, только впечатляющих размеров. Вопреки ожиданиям Мейхельдо, на спину своему творению я забралась без особых проблем - существо подошло ближе к крыльцу, на перилах которого я сидела, и без особых усилий просто перелезаю поближе к холке. Даже ноги складываю так, словно сижу на этом пыточном орудии - дамском седле. Всадник смотри за этим из окна - выходить на улицу здраво не рискует, так что сидит дома.
Пёс - я всё-таки предпочитаю использовать это слово, на него голем похож больше всего - нёс меня легко и уверенно, мягче любой лошади, ловче. Хотя, конечно, над упряжью для удобства придётся подумать, сидеть на пустой спине и держаться за шерсть не слишком приятно. Да и спина устаёт, так что воротам королевского замка, этакой крепости в крепости, я даже радуюсь.
- Скульптор Верлеен! - голос Верэи раздаётся со стены раньше, чем стража успевает спросить моё имя.
Появление собирает толпу зевак, пока я стискиваю зубы до скрипа. Смирись, Таэр, в этой стране нельзя быть скульптором и не привлекать к себе внимания. И уж тем более без этого нельзя быть королевским скульптором, тут уж либо спокойная жизнь, либо сытая под крылом у покровителя - но вот такая. Под чужими взглядами.