Хотя Шэмиану все равно, как я выгляжу, столь уродливые наряды заметил бы даже его равнодушный взгляд, и я не постеснялась ему об этом сообщить. Парень смерил меня хмурым взглядом, задумался и мрачно велел:
- Покажи.
Я подчинилась – без особой охоты, но и без сопротивления. Хочет посмотреть атирий на безобразные поделки, пусть смотрит. В конце концов, модистки со мной не церемонились.
Пропустив Шэмиана в гардероб, я встала в дверях, прислонившись к косяку. А он остановился перед сиротливым рядочком убогих платьев, рассматривая их с непроницаемым лицом. Затем снял одно из самых приличных и бесцеремонно приложил ко мне, словно прикидывая, как оно будет смотреться. Я мысленно фыркнула – в наивной надежде, что все просто выглядит плохо, а сидеть будет лучше, я честно перемерила все семь платьев. И определенно, показаться в этом кому бы то ни было я бы постеснялась.
Похоже, атирий со мной согласился, потому что гневно швырнул платье на пол и пулей выскочил из гардероба, по пути едва не снеся меня. К счастью, я увернулась, и проводила парня недоуменным взглядом, когда он устремился к двери. На меня-то чего злиться, я эти платья не шила. Но ругаться я не собиралась, пусть уходит.
Но, открыв входную дверь гостиной, он не ушел, даже наоборот, сделал шаг назад, впуская новых гостей. Лутания и две ее помощницы зашли, церемонно поклонившись своему Правителю. На меня они даже не посмотрели.
Я слегка удивилась – неужели Шэмиан и их решил отругать? Признаюсь, я бы ничего против не имела, в конце концов, они со мной тоже не по-доброму обошлись.
- Лутания, - еле сдерживая гнев, обратился к ней Шэмиан. - Я велел тебе сшить платья для моей гостьи.
- Я выполнила ваше повеление, мой господин, - скромно склонила она голову.
Надо отдать должное Правителю – он держал себя в руках. Не накинулся на женщин с гневной отповедью, а жестом велел следовать за ним. В гардероб. Откуда вышел с охапкой тряпок, швырнув их к ногам атирий.
- Вот это ты сшила, Лутания? – тихим, даже каким-то безмятежным тоном поинтересовался он.
- Сожалею, мой господин, но для этого человека ничего лучше сшить невозможно, - она приосанилась, глядя на своего Правителя уверенно и бестрепетно.
В отличие от своих помощниц, которые явно чувствовали себя не слишком уютно.
Шэмиан окинул взглядом ворох тряпья у ее ног и вздохнул, очень натурально изображая огорчение:
- Ты долгое время занимала высокую должность при моем дворе, и, должен признать, прекрасно справлялась. Но, похоже, больше ты не в состоянии выполнять свои обязанности. Поэтому я вынужден попрощаться с тобой, Лутания. А место старшей модистки при дворе займет та, кто сошьет для Анны лучшее платье.
- Господин Шэмиан! – казалось, Лутания ушам своим не верит. - Вы не можете…
- Что? – перебил ее парень холодно. - Ты собираешься указывать мне, что я могу? Лутания, я дал тебе простое задание. Нет ничего сложного в том, чтобы сшить красивое платье для красивой девушки, но ты уже не в силах справиться с этой задачей.
- Господин Шэмиан! – Лутания опустила голову. - Люди убили моего мужа и сына, а вы требуете, чтобы я обшивала одного из них!
- Эта девушка спасла мне жизнь, рискуя своей, - тихо ответил он. - По-твоему, это не заслуживает благодарности и уважения?
Женщина повернулась ко мне так резко, что я даже вздрогнула. Впрочем, я несколько потеряла нить разговора, когда Шэмиан назвал меня красивой. Снова. Неужели он и правда так считает? Ему же все равно, как я выгляжу… вроде бы. Или я чего-то не понимаю.
- Ты спасла жизнь нашему Правителю? – сдавленным голосом спросила меня Лутания.
- Было дело… - кивнула я растерянно.
Хотя Шэмиан объявил своему двору, что обязан мне, но чем именно, сказал только Дайлен и Идаррен. И мне казалось, он стыдится того, что какая-то человеческая девчонка умудрилась спасти его жизнь, а потому никому об этом не говорит. Но, похоже, я снова что-то не так поняла.
А еще я вдруг сообразила, что большинство жителей дворца – да и всего Атирисса – потеряли на последней войне близких и родных. И, значит, у всех здесь, включая Шэмиана, есть причины ненавидеть людей. Легко мне во дворце точно не будет. Страх поднял голову в моей душе, но я заставила себя успокоиться. Я под защитой.