- И ты действительно спасла его жизнь?
- Так получилось, - о том, что вообще-то и Шэмиан не раз меня спасал, я тоже решила пока не упоминать.
- И при каких же обстоятельствах?
Неверие читалось в ее взгляде абсолютно ясно. Не мудрено; зная, как силен Правитель во владении как волшебством, так и оружием, сложно представить ситуацию, когда его жизнь может зависеть от хрупкой человеческой девушки.
- А почему бы тебе не спросить об этом Шэмиана?
- Он не расскажет, - уверенно ответила Дайлен.
Точно так же, как ее младший брат. И мне стало интересно, почему же единственная семья, какая есть у Шэмиана, столь отчуждена от него.
- Почему? – не могла не спросить я. - Уверена, если ты спросишь, он непременно ответит. Ты же его сестра.
- Мы – не кровные родственники, - вид у Дайлен сделался независимый.
- Я знаю, - кивнула. - Но ведь он сам признал вас с Дианом семьей.
- И что с того? – девушка не сумела скрыть горечь. - Для Шэмиана это не повод для откровенности.
- Да, он довольно скрытный, - согласилась я. - И редко думает о чувствах окружающих. Но он – неплохой парень, и думаю…
- Неплохой парень? – перебила меня Дайлен. - Это ты так о Шэмиане?
- Да, а что? Ты не согласна?
Атирия растерялась. Настолько, что не сразу нашлась с ответом. И выговорила в конце концов:
- Он – Правитель атириев. О нем нельзя говорить, что он плохой или неплохой! Но ты – человек, как ты могла рассмотреть что-то хорошее в злейшем враге всех людей?
- Мы долго путешествовали вместе, - повторила я.
- Поразительно, - покачала она головой. - Никогда не думала, что Шэмиан сможет мирно общаться с человеком. Настолько, что пригласит в гости. Ты, случаем, не закляла его?
- Во мне нет ни капли волшебства, - я улыбнулась, вспомнив Диана. - Просто Шэмиан умеет быть благодарным.
- Но почему? – не сдавалась Дайлен. - Почему ты спасала его жизнь? Он ведь атирий, мы с людьми – враги!
- В моем мире нет атириев, и потому я никогда не считала вас своими врагами. И Шэмиану помогала, потому что мне это казалось правильным. А что, ты бы предпочла, чтобы Шэмиан погиб, но не принял помощи человека?
- Нет, что ты! Жизнь Правителя – самое ценное, что есть у атириев.
- Правителя… - повторила я. - А жизнь Шэмиана, твоего брата? Не похоже, что он тебе сильно дорог.
К моему удивлению, Дайлен не стала протестовать. Опустила взгляд, подавила вздох и призналась:
- Шэмиан… невыносим. Общаться с ним – невозможно, но разве у меня есть выбор? Он приютил нас с Дианом после смерти родителей, дал нам кров и уберег наши владения от разорения. А взамен мне пришлось стать Правительницей Атирисса, потому что он не желал выполнять эту работу. А я ничего в этом не понимала, меня не готовили к такой ответственности! И Шэмиан совершенно не помогал мне. Только требовал, все больше и больше… Словно мы никогда не были друзьями. Словно я чужая ему! И каждый мой промах – он не прощал мне ничего!
Я не знаю, почему она заговорила со мной об этом. Наверное, обида давно уже просилась наружу, но кому могла пожаловаться принцесса, если причиной ее обид являлся король? Никто бы не понял ее горечи, ведь Правитель атириев обожаем своими подданными. Но я не была атирией, а потому вполне могла ее понять. Потому, наверное, Дайлен и не сдержалась.
Но неужели он мог относиться жестоко к самым близким своим родственникам? Он, который не раз проявлял милосердие к своим врагам – в моем лице. Хотя поначалу ни о каком милосердии речи не шло, я сполна ощутила на себе его жестокий нрав. Но то было лишь в начале нашего знакомства. И со временем он стал относиться ко мне намного мягче. Поэтому мне и казалось, что со своими близкими Шэмиан добр и справедлив.
- Дайлен, - смущенная ее откровенностью, я с трудом подбирала слова. - Наверное, Шэмиан был не очень добрым ребенком. Но он повзрослел, теперь он готов взять на себя ответственность за свой народ, и я уверена, теперь он будет благодарен тебе за помощь. Вот увидишь!
Дайлен наклонила голову к плечу и со странной задумчивостью ответила:
- Шэмиан был чудесным ребенком. До войны. Добрый, щедрый, жизнерадостный, о других он всегда думал больше, чем о себе. На него всегда можно было положиться, хотя ни к чему он не относился слишком серьезно… Шэмиана все любили. Но этого ребенка больше нет.