И самое приятное, что на меня никто внимания не обращает! Подумаешь, девушка в ошейнике верхом на римии. Никому и дела нет. А меня просто снедает любопытство, поэтому на бедняжку Тилли сыпятся десятки вопросов, на которые она старательно отвечает. На мое удивление, почему в столь жаркую погоду столь многие вырядились в плащи, малышка спокойно пояснила, что такие плащи обычно волшебные, и служат прекрасной защитой не только от холода, но и от жары, сохраняя для хозяина идеальную температуру. А я-то гадала, чего это Босс с плащом не расстается – а он, оказывается, просто любит комфорт… Вот только позволить себе настоящий волшебный плащ могут далеко не все, поэтому-то некоторые всадники едут, откинув их за плечи, красуясь в роскошных, совершенно не походных одеждах. Ведь более скромные платья укажут, что их владелец недостаточно богат. Я мысленно посмеялась: да, тщеславие некоторых просто необъяснимо, и они будут тратить деньги на пафосный шмот вместо того, чтобы купить дорогой волшебный плащ. А потом страдать от жары, но хвастаться всем богатым нарядом.
От Тилли я узнала немного и о сословиях в Атирионе. Как я и предполагала, имелось здесь свое дворянство, купечество и крестьянство. Воины и маги не относились к отдельному сословию, составляя своеобразные гильдии. Да и среди сословий разделение оказалось довольно условным. Есть у тебя в собственности земля – ты дворянин. Продал или лишился каким-то иным способом – все, больше к дворянам не относишься. Титул вместе с землей наследует исключительно старший сын. Зато и обратное в силе – хватило тебе денег купить землю, автоматически дворянином становишься, кем бы ни родился. Поэтому нет такого понятия как «мезальянс». Полная свобода в выборе супруга, а также друзей и врагов – никто осуждать не будет. Главное, чтобы человек был хороший. Или не человек.
Потому что межрасовые союзы в Атирионе редкостью тоже не были. Даже, как сказала мне Тилли шепотом, между людьми и атириями. Давно правда, потому что сейчас эти расы разделяет глубокая взаимная ненависть. Да и раньше такое нечасто случалось. Слишком похожи люди и атирии, и слишком разные в то же время, чтобы нравиться друг другу. Услышав об этом, я задумалась, что же, все-таки, не поделили люди и атирии десять лет назад? Ведь мирно же сосуществовали.
А еще я с удивлением узнала, что в Атирионе нет религии. Вообще никакой. Мои вопросы о храмах и жрецах Тилли выслушала с недоумением, да и в местном языке я эквивалентов не нашла. Хотя вера здесь все же имелась, но совершенно не обрядовая. В Атирионе верили в судьбу, но при этом ей не поклонялись.
Чудно как-то, на мой взгляд.
За время, проведенное на тракте, я узнала об Атирионе больше, чем за все предыдущие дни. Ведь прежде мне такие вопросы и в голову прийти не могли, да я и понятия не имела, о чем спрашивать. Другое дело здесь, на дороге, где столько всего необычного, незнакомого, непонятного.
Когда Юмм резко затормозил, практически встав на дыбы, Тилли, заболтавшись со мной, по инерции пробежала еще пару метров, прежде чем остановиться и с недоумением обернуться. Я тоже взглянула назад, узнать, в чем дело.
Дело оказалось в нищем, бросившемся под копыта Юмму. Он выглядел ужасно грязным, больным и очень несчастным, одежда превратилась в лохмотья, но поразили меня больше всего крылья – потрепанные и жалкие, плотно сомкнутые за спиной, но все равно – крылья! Тилли подъехала поближе, и я с любопытством уставилась на этого… нечеловека.
Узкое лицо, пожалуй, слишком узкое, и черты лица такие нежные, тонкие, словно принадлежат какому-то воздушному, нематериальному существу. Да и все телосложение – хрупкое, изящное, и даже слой грязи и лохмотьев не может этого скрыть. Как и крайнее измождение, легко читаемое во всем его облике. Но больше всего меня поразили его глаза – огромные, круглые черные с желтой каймой глаза раненой птицы.