Покосившись на атирия, я подумала, что война тут вовсе ни при чем. И в детстве этот мальчишка отрывал крылышки бабочкам, привязывал к хвостам котов консервные банки и отнимал конфеты у маленьких. И жестокость его – вполне себе врожденная. Просто мне так не повезло, что я на него наткнулась.
Хотя я вовсе не думала, что мне пришлось бы легче, останься я в плену у бандитов. По крайней мере, с атирием можно договориться, хотя бы в мелочах. И порой Босс действительно вел себя по-доброму, даже если сам это отрицал. Быть может, однажды он все-таки изменит свое ко мне отношение, признав, что причин для ненависти ко мне у него нет.
А мое воображение уже унесло меня в совершенные дебри, в которых благородный атирий, не обремененный ненавистью к людям, спасал прекрасную принцессу в моем лице от злых разбойников, чтобы под своей защитой доставить в родовой замок. И по пути оказался так впечатлен ее красотой и благоразумием, что не пожелал с ней расставаться – и жили они долго и счастливо…
Поймав себя на подобных фантазиях, я усмехнулась. Привлекательная внешность Босса сыграла со мной злую шутку, заставляя забывать о его черной душе. Личная жизнь никогда не была сферой моих интересов, и потому никакого иммунитета против мужской привлекательности у меня не имелось. И ничего удивительного, что, мечтая о защите и заботе, я невольно представляла в роли своего героя прекрасного атирия, наделяя его теми чертами, каких у Босса сроду не могло быть. Но фантазии на то и фантазии, чтобы не соответствовать действительности.
Ведь в реальной жизни все, что мне светит – это стокгольмский синдром, с которым мне определенно следует бороться. Атирий слишком хорош собой, чтобы допустить, что такой, как он, может заинтересоваться кем-то вроде меня. Я, конечно, не уродина, но рядом с Боссом у любой красавицы разовьется комплекс неполноценности. Поэтому максимум, на что я могу рассчитывать с его стороны – и определенно, это устроило бы меня целиком и полностью – это дружба. При том что я совсем не уверена, что когда-либо смогу испытывать в его отношении хоть какие-то добрые чувства.
Впрочем, такого рода размышления оставались не более чем умозрительными. Ведь моя глубокая неприязнь к высокомерному и жестокому атирию, временами переходящая в не менее глубокую ненависть, вполне взаимна. И Босс ясно выразился, что менять такое положение вещей не намерен. И это еще один повод поскорее избавиться от его общества, пока не проросли в моем сознании эти извращенные ростки больной привязанности.
Уж слишком красив этот атирий. И иногда демонстрирует совершенно себе несвойственную, но очень приятную мне заботу.
К хигарам все это, верно он сказал.
Мне не нравилось направление, которое приняли мои мысли, поэтому я велела себе переключиться на что-нибудь другое. И, будто отвечая моим пожеланием, немедленно появились куда более насущные и требующие внимания заботы: в лице причудливо одетого мужчины, вышедшего на дорогу прямо перед Юммом.
5
Я должна упомянуть, что проселочная дорога, к которой мы вышли, бросив телегу, ничем не отличалась от такой же, ведущей в Лиарисс: то есть оставалась столь же безлюдной все то время, пока мы по ней путешествовали. И я на удивление привыкла к подобной пустынности, а потому появление посреди дороги незнакомца застало меня врасплох. Я не испугалась, скорее удивилась, и разглядывала человека с поистине детскими любопытством и недоумением. При взгляде на него мне на ум пришло сравнение с цыганами. Кучерявые волосы и густая борода, смуглая кожа, ярко-красная рубаха поверх штанов, заправленных в высокие сапоги – вылитый цыган. И вылитый разбойник, если судить по паре кинжалов, что он сжимал в руках. Лезвие одного из них почти упиралось в шею Юмма, и недовольный жеребец косился на блестящую сталь сердито, но стоял неподвижно.
Босса появление незнакомца, казалось, ничуть не обескуражило, хотя судить я бы не взялась, ведь под черным плащом ничего не разобрать. Но я не думаю, что такое незначительное происшествие способно лишить его спокойствия и уверенности.
- Здравствуйте, господа хорошие, - широко улыбнулся цыган-разбойник, сверкнув белыми зубами.