«Наверное, трава нейтрализовала на время действие серебра. Старик недаром сначала дал монете полежать на пропитанном соком травы настиле, а уж затем взял ее в руки. Хитер, паразит, ох, хитер! — подумал Вебалс, с сожалением глядя, на помогавшую отцу Филу. — Если бы девчонку причесать, одеть да отмыть, получилась бы настоящая красавица. Жаль, очень жаль, но и ее придется убить, только вначале расспрошу парочку кое о чем».
— Ешьте горяченькое, ешьте, господин хороший, вам сейчас согреться надо! — застенчиво пролепетала девица, бросая украдкой кокетливые взгляды на обнаженный торс гостя.
— Спасибо, милая, но горячущего с детства не люблю, пускай немного остынет, — ответил Вебалс, отодвинувший в сторону миску и начавший трапезу необычно, с хлеба и молока. — А скажи-ка, милая, соседи ваши где? Что-то уж больно в деревушке тихо.
— Жри, грейся и вопросов не задавай! — огрызнулся отец, блюдущий невинность своей чумазой дочурки и пресекающий на корню все ее контакты с посторонними мужчинами. — На промысел в лес все еще вчерась ушли, — затем все-таки снизошел до объяснения старик.
— На промысел? — удивленно вскинул брови Вебалс. — Не страшно? Говорят, в лесу страшилища водятся, зверье жуткое всякое!
— Самый страшный зверь — голод, — проворчал старик, не отрываясь от работы. — Он тебя изнутри жрет, медленно, каждую косточку смакует. А твари, что твари? Повезет, ни одной не повстречаешь, а если уж… значит, судьба такая, зато подохнешь сразу, долго не мучаясь! — Закончив работу, старик обернулся и сурово посмотрел на разговорчивого гостя из-под густых, сросшихся в одну толстую полосу бровей. — Чего похлебку не жрешь, брезгуешь?!
— Язык второпях обжег, — пытался отговориться Вебалс. — А другие деревушки в округе есть, как туда добраться?
Колдуну не удалось сбить с толку догадливого крестьянина. Суровый мужик в овчине понял, что гость, хоть и прикидывался дурачком, был на самом деле не так прост и раскусил его хитрую уловку с сонным мхом. Раздался свист, Вебалс быстро упал на бок, уходя от двойного броска. Крестьянин ловко метнул в него вилы, а достойная отца дочурка бросила в спину разделочный нож. Колдун сгруппировался, вскочил на ноги и, выхватив из ножен меч, накинулся на уже успевшего вооружиться топором мужика. Несмотря на то что клинок был узок и короток, и поэтому считался недостаточно хорошо разбиравшимися в тонкостях ратного дела обывателями «несурьезным оружием», Вебалс знал его истинную цену и ни за что бы не променял его на более уважаемый непросвещенной общественностью инструмент убийства.
Занесенный для удара топор летел навстречу голове колдуна, но, едва коснувшись, острый меч срубил топорище, а левый кулак Вебалса впился в правый висок дилетанта — отравителя. Мужик ойкнул, обмяк и упал, выпустив из руки острый
обрубок. Прежде чем добить его, колдун увернулся от второго ножа, брошенного замарашкой, и только затем погрузил острие в неровно вздымавшуюся грудь поверженного врага. Девица пронзительно завизжала и кинулась к дому, то ли со страху, то ли в надежде пополнить арсенал летающих лезвий. Вебалс догнал ее в три прыжка и сбил с ног точным тычком рукояти меча между лопаток. Затем, терпя боль от порезов острых ногтей и уворачиваясь от хаотичных ударов колотящих его конечностей, колдун разорвал на Филе платье и крепко связал ее неровными лоскутами пропитанной соками трав материи.
— Зачем?! — задал вопрос Вебалс, предварительно уняв истерику связанной пленницы сильным ударом ладони по щеке. — Говори, дрянь, зачем вы меня убить хотели?! Денег при мне нет, ценных вещей тоже.
Девушка жалобно поскуливала, плакала и смотрела на мужчину расширенными от страха глазами, чертовски красивыми даже в этот момент.
Будь охочая до крови семейка оборотнями или вутерами, колдун не справился бы с ней так легко. Еще в ходе боя Вебалс с удивлением понял, что противники были обычными людьми.
— У меня же ничего нет, дура! Зачем, зачем вы напали?! — тряс за волосы упорно молчавшую Филу колдун. — Ну, что, что с меня, голодранца, взять?!
— Мясо, — вдруг слетело с трясущихся губ.
Короткое слово, состоящее всего из четырех букв, полоснуло по сердцу Вебалса не хуже лезвия ножа. Колдун вдруг понял мотив и ужаснулся своей догадке. Деревушка на болотах испокон веков снабжала городских аптекарей и знахарей округи целебными травами. Этим крестьяне и жили, вознося хвалы божеству плодородия за то, что среди тины водился целебный мох, единственный источник их существования. Появление нежити в лесах сделало невозможным охоту. Однажды ушедшие из деревни в чащу крестьяне так и не вернулись, став добычей кровожадных хищников, остальных добил голод. Рыцари Ордена саранчой прошлись по королевству, изведя добрую половину целителей, обвиненных в колдовстве, сговоре с темными силами, а так же в осквернении святых запретов и таинств божественного промысла, врачевания, которым с недавних пор могли заниматься лишь монахи — здравники из храмов. Выжившие лекари затаились и уже не покупали выжимки да мох. Отец Филы занимался заготовкой впрок, в надежде, что когда-нибудь жизнь снова изменится, и к ним вернутся прежние, добрые времена.