Эпифани улыбнулась высшему инквизитору. Она уже знала, о чем он сейчас скажет.
— Ведьмы и демонхосты? — недоверчиво спросил Чевак. — И ты сидишь тут и судишь меня, Клют?
Клют выдержал взгляд своего начальника.
— Мы в Оке Ужаса, — сообщил он. — Искали вас. И только теперь эти люди узнали о моей цели. Может, позволите дать им время, чтобы принять это? Видит Бог-Император, я втянул их в авантюру, и мне до сих пор от этого тошно. Инсигния Инквизиции едва ли может купить верность в этом смертоносном месте, и я уверен, милорд, что вы об этом знаете. Эти люди работают на меня и на себя. У них есть свои причины быть здесь, они должны быть здесь. Если бы кто-то согласился путешествовать со мной без веских причин, я бы его не взял, ибо счел бы сумасшедшим.
Чевак кивнул с мрачной уверенностью.
— Согласно этой логике, ты и сам сумасшедший, — заметил он, перестав хмуриться.
— Это тоже приходило мне в голову, милорд.
Чевак снова взглянул на Торкуила и Торрес, чьими взглядами можно было убить, и на глуповатую улыбку варповидицы, утратившей связь с реальностью.
— Когда-нибудь, если вы проживете достаточно долго, то поймете, что я часто говорю опрометчиво и даже несколько оскорбительно. Раймус подтвердит, что так и есть. Не думайте о том, что я сказал ранее. Если время, проведенное в Черной Библиотеке, и научило меня чему-то, так это тому — довольно неоднозначно, да — что Хаос и так живет в нас всех. Он существует, торгуя человеческими душами, и питается чувствами и эмоциями, которые естественны по своей природе. Без нас Хаоса не было бы. Добро и зло? Правильное и неправильное? Обитатели галактики используют эти двойственные термины, чтобы успокоить себя, дать себе определение. Боюсь, что большая часть службы во имя Бога-Императора выполняется в той серой зоне, что находится между этими противоположностями.
Медленно и неуверенно собеседники закивали.
— Давайте в этом убедимся, — вдруг оживился Чевак. — Хватит прошлого, прорицательница. Оставим историю пыльным книгам на забытых полках. Меня интересует будущее. Не задавай вопросов. Лучше расскажи.
Клют неуверенно кивнул. Эпифани начала быстро и легко перемещать карты, только и мелькали пальцы и рубашки. Несколько она уже открыла, и можно было прочитать их значение.
— Три штуки, высший инквизитор, — попросила она.
Склонившись рядом, он провел рукой над разложенным таро и прикоснулся к трем картам. Взяв одну карту, она подцепила и перевернула ею две другие. Все собравшиеся, не исключая навигатора в клетке, заинтересованно наблюдали.
Пролистнув колоду, прорицательница разложила определители из Младшего Аркана рядом с соответствующими картами Старшего Аркана.
— Валет жезлов, — начала Эпифани, слегка подтолкнув первую гадательную карту, — и «Странник».
На пластинке, о которой она говорила, был изображен исполинский космический скиталец, исторгнутый варпом.
— Нежданный гость, вестник шанса и разрушения.
— Это вы, — сказал Клют. Чевак еле заметно покачал головой:
— Варповидица говорит о будущем, а не прошлом.
Клют снова внимательно присмотрелся к раскладу таро.
— Восьмерка мечей, — прошептала Эпифани, положив ее рядом с пластинкой, на которой был нарисован бледный святой в великолепных золотых доспехах. Карта лежала рубашкой вниз, и Чевак увидел кровавую слезу на его груди и нимб над головой.
— «Сангвиний», — объявила прорицательница. — Перевернутый. Жертва и преждевременная распря.
Эпифани положила между двумя открытыми картами ту, которой она их переворачивала, и открыла ее вместе с последним определителем.
— Дева сфер и «Галактическая Линза». Большое расстояние и мало времени, быстрая смена событий, которые должны произойти.
Пояснение Эпифани повисло в тишине, созерцавшие гадание люди пытались представить вероятности, предсказанные Имперским Таро.
— Интересно, — нарушил молчание Клют. — Не могли бы вы оставить нас с высшим инквизитором одних?
— Раймус, еще так много надо обсудить, — возразила капитан Торрес. — Варп-врата не должны оставаться на «Малескайте». Они представляют угрозу для корабля и для нас самих.
— Затерянный Свод Уриэн-Мирдисса — это действующий артефакт неизмеримой силы и потенциала, — напомнил брат Торкуил. — Мы только начали понимать, на что он способен.
— Мне все равно, какое у него ксеноархеологическое значение.
— Он бесценен.
— Как мой корабль и моя жизнь.