— В детском поселке, — лишенным всяких эмоций голосом ответил Ковьелло.
— В таком случае, не могли бы вы нам объяснить, каким образом четырехлетний ребенок преодолел расстояние в четыреста восемьдесят километров по горам и осеннему лесу, чтобы получить возможность оказаться у нашего дома, причем без сопровождения? — спросил Ит.
— Дети иногда убегают, — начал Ковьелло, но тут Скрипач не выдержал, и рассмеялся.
— Дети убегают? — переспросил он. — О, да. Дети действительно частенько убегают, например, сын Ри Торка, Ромка, очень любил удирать из-под надзора, и забираться на одну из елок, которые когда-то росли у дома. Вот только и его родители, и мы отлично знали законы, поэтому даже когда Рома удирал, за ним следили — и через Скивет, и визуально. Вы утверждаете, что Скивет не поднял тревогу, когда четырехлетняя девочка покинула не просто дом, в котором она жила с родителями, а детский поселок? Так, получается?
— Дети бывают талантливыми, в том числе и в техническом плане, — кажется, Ковьелло уже собрался и взял себя в руки. — Ребенок мог обмануть систему.
— Обмануть Скивет? В четыре года? — уточнил Ит. — Постойте-постойте. Как можно обмануть то, к чему у тебя вообще нет доступа? Ограниченный доступ к Скивет дети получают только в семь лет, после того, как покидают поселки, — напомнил он. — В четыре года дети не имеют представления о существовании Скивет, и это, между прочим, тоже прописано в законах. Как там было? «Для формирования адекватного восприятия окружающего мира», — процитировал он. — Скивет для детей до семи под строжайшим запретом. И причин для того множество. От неустойчивой детской психики, до искажения восприятия. И это правильный закон, — добавил Ит серьезно. — Очень правильный, как мне кажется. Свободный доступ в информационную сеть даже некоторым особенно чувствительным взрослым способен причинить вред, что уж говорить про маленьких детей. Мы знаем, Ковьелло, что ответов на эти вопросы мы от вас не получим, — Ит предупреждающе поднял руки. — Собственно, на ответы мы и не рассчитывали. Но те два ответа, которые вы нам дали, становятся основанием для ряда новых вопросов.
— Вы считаете южный совет дураками? — Ковьелло с сожалением посмотрел на Ита. — Вы думаете, что эти вопросы не были заданы в самом начале работы с данным делом? Разумеется, всё было выяснено досконально, и решение выносилось на основании проведенного расследования.
— И как же расследование ответило на вопрос о том, каким образом четырехлетний ребенок преодолел расстояние в четыреста восемьдесят километров, один, и оказался в месте, где ему в принципе быть не полагалось? — спросил Ит.
— А вот это вас не касается, — отрезал Ковьелло. — Думаю, на сегодня наш разговор окончен. Решение по вашему делу обсуждается, промежуточный вердикт будет вынесен, по всей видимости, летом, по северному полушарию, разумеется.
— Офигенно, — покачал головой Скрипач. — Теперь уже летом. Даже представить себе не могу, что в нашем случае можно обсуждать столько времени.
— Вы сомневаетесь в компетентности южного совета? — спросил Ковьелло.
— Если честно, то да, уже начинаем сомневаться, — невозмутимо подтвердил Скрипач. — Мы прожили на этой планете не одну сотню лет, и никогда прежде не сталкивались с подобными прецедентами. Любые дела южный совет решал оперативно, максимальный срок рассмотрения дел составлял декаду, ну, полторы, если дело являлось действительно сложным, но чтобы вот так… не в обиду вам будет сказано, но для сомнений у нас есть все основания.
— У совета на ваш счет тоже есть все основания не торопиться с решением, — отбил Ковьелло. — Сейчас, например, вы стараетесь обелить убийцу невинного нежного ребенка. С какой целью?
— Мы не стараемся никого обелить, — возразил Ит. — Мы пытаемся понять, каким образом подобная ситуация стала возможной. И мы не понимаем этого. Прошу так же заметить, что мы не обсуждаем и не оправдываем ни поступок Роберты, ни причины высылки семьи. Хотя тут есть, что обсудить. Потому что прецеденты с лишением жизни на планете были, но ни о какой высылке и лишении гражданства не шло речи.
— О чём вы говорите? — нахмурился Ковьелло. — Какие прецеденты?
— Запросите, пожалуйста, в Скивет, дело Айкис Рейн и группы двадцати шести, — предложил Ит. — Это очень старое дело, ему больше семи тысяч лет…
— Дело такого срока давности не может считаться прецедентом, — возразил Ковьелло.
— Может, — уверенно сказал Ит. — Потому что свод законов не менялся. Запросите, пожалуйста, ознакомьтесь с обвинением и вердиктом, а мы подождем.