— Да, работать было хорошо, — подтвердил Скрипач. — Мы в четвертом госпитале семь лет отпахали, на экстренной. А потом ещё в шестом работали, но там недолго, взяли контракт во внешке, туда подались.
— А что за контракт? — с интересом спросил Генри.
— Госпитальеры, Санкт-Рена, — ответил Ит. — Мы военные врачи, малый госпиталь, передовая. Работа тяжелая, но нам нравилась. Пожалуй, даже больше, чем в Саприи.
— Платят хорошо? — с интересом спросил Генри.
— Неплохо, — ответил Скрипач. — Хочешь после освобождения во внешку уйти, на новую работу?
— Были такие мысли, — вздохнул Генри. — После того, что здесь получилось, я хоть куда готов. Лишь бы отсюда. Главное, подальше.
— Переучиваться придется, — предупредил Ит. — Там своя программа. Правда, Санкт-Рена учёбу оплачивает, если ты им подойдешь, и с распределением потом проблем нет. Если на войну не хочешь, иди в миссии.
— Спасибо за подсказку, — кивнул Генри. — Посмотрю, что у них там, и как. И чего я раньше этого не сделал? Говорил же отец, что Окист — то ещё болото, но нет, я же был принципиальный. Это сейчас, когда за две сотни перевалило, понял, какой же я тогда был дурак.
— Погоди. Тебя в полтинник сюда запрятали, что ли? — удивился Скрипач. — Такого молодого?
— Ага, — грустно ответил Генри. — Двадцать лет всего проработал после учёбы. И, главное, за что?
— А действительно, за что? — спросил Скрипач.
— На трезвую голову не расскажу, — Генри поёжился, словно ему внезапно стало холодно, хотя погода в этот вечер стояла просто великолепная — тёплая, безветренная, тихая. — Может, по стаканчику?
Скрипач пожал плечами.
— Можно, — согласился он. — Только мы, прости, в чистом виде такое пить не можем.
— А я могу, — Генри встал. — Давайте сам налью, что ли. Вам чем разводить? Сок, вода?
— Соком разведи, — предложил Ит. Он сейчас был занят — следил за овощами, которые жарились на решетке. — Заодно и сэкономим. Мы же пока не начали сами это дело гнать, а запасы там не сказать, что большие.
На самом деле запасы были изрядные, но Ит справедливо посчитал, что Генри про это знать не обязательно.
— Понимаю, — кивнул Генри. — Жалко Старого Бона. Хороший он был мужик. Угрюмый, немногословный, без эмоций почти, лишний раз никогда не улыбнётся, но — хороший.
— Почему? — спросил Скрипач.
— Честный. Было в нём что-то такое… — Генри задумался, подыскивая слова. — Внутренняя сила в нём была. Я его уважал, да и не только я. О, а вот и кошка, — обрадовано произнес он. — Явилась. Она у вас свободно гуляет?
— Свободно, — подтвердил Скрипач. — Попробовали бы мы её удержать. Как же. Дожидайся. На ночь закрываем, конечно, но она с самого утра после завтрака уматывает, и приходит обычно к ужину. Постоянно где-то шляется. Ну, кошка, чего с неё взять.
— Да, верно. Кошка это кошка, точно, — Генри отпил из своего стакана, поморщился. — Хорошая штука, — похвалил он. — Старый Бон в этих делах толк знал. Повторить, или хотя бы похоже сделать сумеете?
— Сумеем, — кивнул Скрипач. — Там все этапы и рецепты записаны, будем делать так же, как он. Ты чего-то рассказать хотел, не забыл ещё?
Генри отрицательно покачал головой.
— Помню, — мрачно ответил он. — Ладно… чёрт. Никто меня за язык не тянул. Вы ведь в четвертом госпитале работали? Второй знали, или не были в нём никогда?
— Бывали, — ответил Ит. — Двойка для богатых, поэтому бывали нечасто. А что?
— Именно что для богатых. Выше только единица, — Генри вздохнул. — Какие там бывают вызовы… ну, вы, думаю, понимаете. Преимущественно слёты геронто в процессе, мелкая травма, и всё в таком духе. Когда на море сезон, сложнее, конечно, яхты, ныряльщики, и прочая дурь, но тогда, когда это всё случилось, сезон уже кончился. Была поздняя осень, и мы работали преимущественно в пределах самого Саприи, даже не летали никуда уже несколько дней.
— Поздняя осень? — спросил Ит.
— Ну да. Поздняя осень, считай, предзимье, мерзкая погода, дождь, вечер — и тут приходит этот вызов…
В бригаде их в тот вечер было двое, третий врач не вышел — собственно, никакой проблемы в этом Генри и Ева Зенек, его коллега и тайный предмет обожания, не видели. Наоборот, они даже рады были, что этот день проведут вдвоем. Ева в тот период очень нравилась Генри, впрочем, ничего удивительного в этом не было, поскольку Ева была та ещё красотка — статная, русоволосая, задорная, да ещё и зеленоглазая. Генри за ней немножко ухаживал, и Ева эти ухаживания охотно принимала. То есть назревал у них необременительный романчик. Именно романчик, следует заметить, потому что Ева была из другого клана, и замуж за Генри её бы никто никогда не отдал. Но это частности.