— Киса гуляет, — констатировал очевидное Скрипач. — Ну, тогда и мы тоже, что ли. Идём?
— Идём, — согласно кивнул Ит.
Участок оказался невелик, поэтому осмотр его не занял много времени. Ничего интересного на этом участке не находилось. Четыре старые яблони, со стволами, поросшими мхом, две неказистые груши, высаженная вдоль забора чахлая смородина, несколько утлых грядочек, на которых рос хилый укроп, пожелтевший лук, и мелкий чеснок; стыдливо спрятавшийся в углу участка, за густыми кустами, туалет, рядом с туалетом — компостная куча, и ещё одна грядка, оккупированная неожиданно бодрыми кабачками. Участок выглядел запущенным, словно у человека, пытавшегося о нём заботиться, было слишком мало сил для наведения красоты и уюта.
Дом, стоявший в центре участка, выглядел неожиданно большим, и тоже весьма запущенным. Он имел два полных этажа, а не мансарду, был выкрашен когда-то серой краской, но краска от времени облупилась и растрескалась, поэтому дом внешне напоминал огромного, угловатого, старого ящера, улегшегося в траве, и уснувшего, вполне вероятно, самым последним своим сном. Прошли вдоль дома — окна, небольшие, подслеповатые, были закрыты плотными шторами, и разглядеть, что там, в доме, не представлялось возможным. Входная дверь оказалась заперта на массивный амбарный замок, основательно приржавевший. Скрипач ради интереса подергал дверь. Куда там. Дверь, разумеется, не сдвинулась ни на миллиметр. Интересная дверь, подумалось Иту. Дом не выглядит богатым, а вот дверь железная, и в ней, помимо навесного замка, имеется ещё парочка врезных, и эти врезные, разумеется, заперты тоже. Не слишком ли серьезная защита для дачной халупы?
— Вскроем? — предложил Скрипач. — Хотя это вряд ли. Дана не хочет нас туда пускать.
— Верно, не хочет, — согласился Ит. — И не пустит. Серьезная дверь. Даже странно.
— Не то слово, как странно, — подтвердил Скрипач. — И её самой нет. Повторяется история с тем, что было в прошлый раз.
— Мне так не кажется, — Ит задумался. — У Даны нет причин прятаться от нас, хотя бы потому что мы знакомы уже много лет, и она отлично знает, что мы не представляем угрозы.
— Может, Лийга шутит? — предположил Скрипач. — Но у неё доступа к локации, и не может быть, если я правильно всё понял.
— Ты правильно всё понял, — Ит вздохнул. — С локацией она взаимодействовать не может. Нет, это не она, конечно. Это исключительно сама Дана. Выйдем, и спросим, что это такое вообще. Кстати, а где кошка?
Кошка, словно дожидаясь его слов, вышла из-за угла дома, прошествовала мимо них, и уселась на крыльце, перед запертой дверью.
— Дана, если это ты, то это не смешно, — произнес Скрипач, обращаясь к кошке. — Заканчивай такие приколы, правда. Мы или работаем, или маемся фигней.
— Сегодня, видимо, мы действительно маемся фигнёй, — вздохнул Ит. — Слушай, давай обойдем участок ещё раз, и выходим, наверное. Надо будет прояснить некоторые детали у самой Даны.
Участок они обошли, и самым интересным при этом осмотре оказались, пожалуй, границы локации. При попытке подойти вплотную к ветхому забору из ржавой рабицы срабатывал какой-то новый механизм, не похожий на сопротивление или заслон. Просто — вот ты подходишь к забору вплотную, и вот… и вот ты уже идёшь в противоположном направлении, без всяких эффектов или сопротивления преграды. Локация просто разворачивала идущего, не позволяя пройти дальше установленной границы. Скрипач вспомнил, что ни в одной из локаций, которые были созданы когда-то «Альтеей», ничего подобного не было. Незримые упругие стены — были. Отбрасывание от них при попытке пройти — тоже. А вот такого не наблюдалось даже близко. Дана шутит, сказал Скрипач, это Дана так шутит, вот только смысл шутки не очень понятен. Зачем? Для чего ей это всё?
Впрочем, пейзаж, видневшийся за забором, к прогулкам особенно не располагал, и проходить через незримую стену локации никакого смысла не было. С трех сторон участок окружали его собратья, точно такие же участки, причем тоже сильно заросшие, и выглядевшие бедно и уныло, а за калиткой (въезда для машины на участке не имелось) располагалась узкая, и тоже весьма и весьма запущенная старая улица. И глухой деревянный забор напротив калитки. Собственно, это было всё.
— Здесь тоскливо, — заметил Скрипач, когда они закончили второй обход, и вернулись к дому. — Даже небо какое-то тоскливое, ты заметил?
Небо действительно навевало тоску — серое, низкое, затянутое неподвижными облаками. Безветрие. И тишина. Ватная, глухая тишина. Ни стрекота кузнечиков, ни пения птиц, ни звуков с других участков.
— Да, заметил, — кивнул Ит. — Тут как-то неестественно тихо, тебе не кажется?
Скрипач прислушался, затем кивнул.
— Давит, — заметил он. — Словно что-то давит. Может быть, это небо?
— Не понял, — признался Ит.
— Такое ощущение может возникать из-за погоды, и из-за того, как выглядит небо, — пояснил Скрипач. — В любом случае…
— В любом случае смысла здесь находиться дальше я не вижу, — твердо сказал Ит. — Нам нужны пояснения. Придется, видимо, расспросить у Даны, что это за место, и почему для построения локации она выбрала дачный участок, и то, что его окружает.
— То есть ты решил, что мы продолжим, — догадался Скрипач.
Ит вздохнул, и с сожалением посмотрел на него.
— Давай объясню, пока мы тут, — сказал он. — Да, идея Лийги показалась мне безумной, совершенно верно. Её теория о квинтэссенции и ключевом моменте в свете размеров сигнатуры действительно кажется несостоятельной, и тебе не хуже, чем мне, известно, почему. Но, — он сделал паузу. — Во-первых, мы уже здесь. Во-вторых, мне не хотелось бы обижать девчонок. Они дали нам понять, что у них на эту теорию большие надежды, рыжий, и, думаю, нам ничего не будет стоить им подыграть, чтобы утешить и ободрить. Кроме того, ты ведь тоже заметил, что в это плане многого не хватает?
— Заметил, конечно, — кивнул Скрипач. — Никакой конкретики. Например, нет территориальных привязок вообще ни к чему, а это значит…
— Это значит, что обе они, равно как и официалы, в грош этот план на самом деле не ставят, и не собирались, — закончил за него Ит. — Я вообще последние дни думаю, что Лийга тянет время.
— Для чего? — нахмурился Скрипач.
— Не знаю, — покачал головой Ит. — В общем, это всё нелогично и неправильно. Поэтому давай сейчас выходить, и попробуем выяснить у Даны, куда это она нас затащила.
— Дача? — безмерно удивилась Дана. — Правда? Странно. Вот уж не думала.
— В смысле — не думала? — опешил Скрипач. — Ты хочешь сказать, что не знаешь, куда собиралась нас отправить, и…
— Погодите, — попросила Лийга. — Мы уже успели поговорить об этом, пока ждали вас, и пришли к любопытному выводу.
— Это к какому же? — с интересом спросил Скрипач.
— Сейчас ужин возьмем, и мы вам всё объясним, — пообещала Лийга.
…Разговор они продолжили в кают-компании «Лучезарного», небольшой, и на редкость неуютной. Впервые увидев эту кают-компанию, Скрипач заявил, что необходимо срочно тут всё перекрасить и переделать, но Лийга остановила его, заявив, что они тут ненадолго, поэтому сойдет и так. Оставь корабль в покое, приказала она тогда. Не трать время. Не надо, пожалуйста, тащить сюда симбиопанели, менять цвет стен, и что-то делать со светом. Почему? Скрипач тогда удивился, но Лийга сказала, что страхолюдная кают-компания — это даже хорошо. Не будем сидеть здесь подолгу, и тратить время, которого и так мало. Засиживаться, однако, пришлось. «Лучезарный» был кораблем скромным, и относительно больших помещений на нём имелось всего два. Рубка, вмещавшая троих разумных одновременно, и эта самая кают-компания, в которой могли уместиться за одним столом четверо.
— То есть ты утверждаешь, что локацию, в которую мы зашли, ты выбирала не сознательно? — спросил Ит.
— Ну да, — пожала плечами Дана. — Для меня ваш рассказ стал, в некотором смысле, неожиданностью. Когда мы стартовали, я думала, что получится какое-то более приятное место. Морское побережье, например. Помните, мы когда-то были в Витязево? Что-то подобное. Ну или Берег, в крайнем случае. Но… — она опустила взгляд. — Видимо, я ошиблась. Выбор локации от моих сознательных желаний не зависит.