— Да, уж,— сглотнул он слюну.— То есть, ты серьезно... Да? Такой малышкой, можно было бы расколоть шарик пополам, если бы он еще был цел. Может все так и произошло? Нет. Рвани такая дура, получилось бы несколько больших кусков, а не куча обломков и пыли. Выходит, насчет портала, она тоже серьезно.
Он обошел стол по кругу и, не заметив ничего более интересного, оперся руками на стол.
— «Давид». Что бы это значило? Это твое имя, кроха? — чувствуя, что, наконец, увидел самое важное, и никаких грандиозных открытий на данный момент больше не предвидится, в легком шоке от увиденного и с удовлетворенным любопытством он уселся на стул, стоящий рядом, переваривая впечатление от увиденного:
«Нужно с этим переспать. Не хочу больше думать. Потом решу, что с этим всем делать. Авось само как-нибудь разрешится. Ну, как это обычно бывает. Если не обращать внимания на проблему, она разрешается сама собой. Ну, или все становится только хуже. Но, надеюсь, до этого не дойдет. В конце концов, я мог и не попасть на этот остров, не узнать пароль, не открыть эту дверь. Да мало ли какие еще «не» могли бы помешать мне спуститься в этот подвал. Так что если я просто оставлю ее на своем месте, это будет хорошим решением».
И тут он представил, сколько бы могли стоить эти фотонные батареи. Деньги в этом мире утратили свою ценность, а вот сила и власть — нет. Власть — единственная валюта, которая действительно была в ходу. Если ты сильнее других — ты состоятельный человек. Если у тебя есть то, что нужно всем — ты богач. Если и то и другое — считай, ты переродился в маленького божка. Люди будут тянуться к тебе, как растения к кормящему их солнцу. Будут искать защиты и крова. Будут менять все, что у них есть, на пару горстей твоего покровительства.
Но Аоки это было не нужно, он никогда не терпел толп людей, стараясь держаться в стороне. Не то, чтобы он их боялся или что-то такое — они вызывали раздражение. Он редко слышал из чужих уст что-то интересное, что цепляло бы его внимание — всегда одно и то же. Чаще всего, постороннюю речь он воспринимал как шум. Если они сыты и в тепле — они счастливы. Замолкали: все. Больше говорить не о чем, насущная цель существования достигнута. А потом все начиналось по новой — любой разговор сводился к одной из трех тем: пропитание, безопасность, власть. Старые, избитые, заезженные пластинки. И не то, чтобы он не понимал необходимости этих вещей. Просто: «Не могли бы они говорить о другом?»
Была всего пара человек, которые ему нравились — Роб и Мойс.
Роб был тем, кто его вырастил; своих настоящих родителей он не знал. Робу было далеко за сорок, и был он обычным работягой. В тот момент, когда взорвавшееся земное ядро разнесло планету, он как обычно работал в шахте: чинил буксировочную цепь. Шахта была почти полностью автоматизирована, и огромное предприятие, добывающее тысячи тонн руды в день, обслуживало всего с десяток человек. Он много раз рассказывал Аоки эту историю:
_____________
— И тут... ка-а-ак громыхнуло!! — глаза Роба были навыкате, а покрытые щетиной щеки растянулись в улыбке; было непонятно, чему он все-таки радовался. Звучный раскатистый голос на удивление точно передавал весь спектр эмоций. — Затряслось! Задвигалось! ЗАГРОХОТАЛО! Земля под ногами заходила ходуном — ну все думаю! — он шлепнул тяжелой мозолистой рукой по колену, — Обвал! Наверняка где-то выше по шахте штольню завалило — не иначе как одна из балок не выдержала. Ох и не сносить головы Маклейну, подумал я тогда: он у нас за безопасность отвечал. Но сейчас главное, чтобы пролет не завалило полностью. Иначе дело — труба.
Обычно в этот момент, прикидываясь тертым калачом, он деловито откидывался на спинку своего старого дивана и закуривал сигарету. Сигареты были дефицитом, но он их все же откуда-то доставал. А потом продолжал:
— Поднявшись вверх по шахте, я с облегчением вздохнул. Ствол штольни остался открыт. Его не завалило, — он махал указательным пальцем как указкой, грозя невидимому врагу, — А что тогда завалило? Где обвал? Никаких разрушений не видно. Пля-я-я-ши счастливчик, Маклейн — твой час еще не пришел. И тут меня осенило: реактор рванул. Если так, а другого быть не могло, то взрывная волна причесала все в радиусе пяти километров. И что же я увидел, выбравшись на поверхность? Ничего! Все заволокло густой белой дымкой, то ли туман, то ли пар. А-а-а черт его разбери! А то, что наша планета того… Мы узнали через пару дней, когда отъехали на пару километров от рудника. Вокруг-то дальше ста метров ни зги не видно. Связи нет! — Он снова заулыбался. — А когда перед нами земля закончилась… И тут мы поняли свою ошибку: нужно было уменьшать объем закладываемой в штольни взрывчатки. Ах-ха-ха! — И тут он обычно закатывался заразительным смехом. — Это… Это шутка. На самом деле, первый транспортник юзом ушел с обрыва вниз, половина нашей бригады улетела прямо в пропасть.