Мы не стали задерживаться, поэтому переход был быстрым. Однако в этот раз круги нас выбросили далеко от зиккурата, при этом ещё и разделив, что само по себе ранее было неслыханно. Князя с Дмитрием и ещё парой свежих бойцов выкинуло почти на противоположной стороне круга и судя, по их сообщению, им было очень далеко до зиккурата. Нас с Настей закинуло на семьдесят километров от зиккурата. К слову Дрейк тоже очутился не пойми где, и чтобы его направить, мне понадобилась не дюжая маскировка от девушки.
Как сориентировались, я сразу достал из хранилища мотоцикл и Настя запрыгнула назад, прижавшись ко мне так, что волна возбуждения пронеслась по мне, а я понял, что нужно уже что-то делать с личной жизнью…
Наш путь прошёл без эксцессов, через полтора часа мы с Настей уже оказались у зиккурата, чего не скажешь о Дрейке. Он толи пренебрёг моим приказом лететь вокруг, толи заблудился, но в итоге он залетел куда-то вглубь и прислал картинку как за ним гоняется какой-то драный птеродактиль, крылья которого покрывали язвы, а глаза заволокла белёсая дымка, явственно говорящая о его принадлежности к стихии смерти. Вот во время этой погони Дрейк ударился о неведомую грань, отделявшую один из внутренних кругов и чуть не был съеден монстром.
У чёрного входа в зиккурат был нанесён курган. Земля вперемешку с горной породой из глубин постройки без всяких слов говорила о проделанных Лигой титанических буровых работах, а рядом, между двух куч уже расположился пост. Откуда при моём появлении выскочил сержант и к моему величайшему удивлению наотрез отказался пустить меня внутрь на мотоцикле. Он постоянно тыкал в разнарядку, в которой значилось добираться только на своих двоих. Спорить я не стал, так как для меня появился повод сгонять за Дрейком, так что выгрузив Настю у входа я рванул вглубь кругов на перехват друга, который знатно маневрируя пытался уйти от хищной некротической твари.
Переход между кругами сопроводился очень значимой энергетической волной по телу, а сами круги оказались совершенно разными. Преодолевши степь, я оказался в зиме, где снежная буря хаотично металась по изрытым холмам. Хлопья снега мгновенно забились в складки моей летней одежды, а меня обдало леденящим холодом. Получив на скорости лёгкое обморожение, я стуча зубами полез в хранилище и выудив из запасов подранную куртку от рабочего костюма, я мысленно поблагодарил своего внутреннего хомяка, что не выкинул её ранее. А дальше по дороге срубив с помощью Ивон пару увязавшихся за мной волколаков, я очутился в лесу или очень заросшем лугу, где мне сразу стало не по себе. На меня ощерились толпы четырёхметровых растений, так и норовивших поддеть меня на свои лапки-ветки и сожрать. Однако они впустую грозно щёлкали своими растительными жвалами, запоздало реагируя на мой стремительный проезд мимо, совершенно не в силах поспеть за мной. Так что мне без особого труда удалось продвинуться дальше.
Но на шестом круге меня поджидал неприятный сюрприз, там оказалось озеро, с очень тонкой береговой линией. Сразу после перехода я мгновенно проскочил тонюсенький клочок суши, оказавшись по пояс в воде. Мотоцикл мгновенно заглох, а я кое как развернув его, покатил к берегу, и сразу осведомился что нового у Дрейка.
А дела у него складывались не лучшим образом. Та некротварь уже умудрилась кусануть его за хвост, который теперь болезненно двигался и мешал другу удирать. И это в призрачной форме, в которой он считался не уязвимым! Кроме того, к нашему обоюдному удивлению для дохлого птеродактиля граница между кругами не была препятствием. Он последовал за Дрейком с третьего круга, и теперь преследовал его уже в четвёртом.
Надо поспешить! Я вылез на берег, споро скинул с мотоцикла тину и отправил его в хранилище. Я уже готовился использовать щупальца [4], когда из воды вынырнула очаровательная головка девушки. Иссиня-чёрные волосы спадали на прекрасную голую грудь, похотливые голубые глаза манили сами по себе, а сочные губки обещали райскую усладу и не только сверху… Однако это оказалось лишь прелюдией, мне стало совсем не по себе, когда она запела. Нежный и бархатный голосок сразу колыхнул во мне что-то, вызывая трепет во всем моем бытии и побуждая броситься к ней с раскрытыми объятиями. И я бы незамедлительно сдался, если бы в аду у меня не было чего-то похожего, где один раз меня уже точно так же подсторожили падшие лесные нимфы…
Кукольная жуть [4] и когда сладостное пение превратилось в заунывный вой, а тварь стала стремительно превращаться в зубастую фурию, я выскочил обратно к растениям. Подборка конечно та ещё, то чешуйчатая нимфоманка, то теперь капающее слюной полено.