- Доберемся, - уверенно ответил тот.
Действительно, не прошло и часу, как они очутились на опушке леса, вставшего перед ними огромной темной массой. Слегка накрапывал дождь. Русакову впервые приходилось принимать участие в такой операции, и она увлекала его.
На опушке их встретили прибывшие ранее заместитель генерала по управлению безопасности и председатель ближайшего райисполкома. Генерал Бондаренко проинструктировал собравшихся. Была дана команда зажечь факелы, и мгновенно вспыхнула нескончаемая линия огней.
По новой команде цепи пришли в движение, факелы мелькнули среди деревьев и, разгоняя темноту, двинулись в глубь леса.
Русаков шел рядом с полковником Соколовым. Вместе с группой солдат и колхозников им предстояло пройти через топь к пересекающей лес речке, выйти к месту, которое местные жители зовут Вороньим островом, и тщательно обследовать его.
Полковник приказал внимательно осматривать все канавы, лощины, густые кроны деревьев.
- Они должны были спуститься где-то тут, в отведенном нам секторе, - сказал Соколов.
- Почему? - спросил его Русаков.
- В свое время мне пришлось основательно изучить Большой Гай, - ответил полковник, - и если бы мне предстояло быть сброшенным здесь, то я постарался бы приземлиться именно на этом участке. Тут кругом трясина - «Гнилая топь», а рядом, у самого Вороньего острова, - речка. А вы знаете, что значит речка для любого заброшенного в наш тыл врага.
Русаков понимал, конечно, какое значение для врага имела речка - по воде он мог скрыться бесследно.
- Так вот, - продолжал полковник Соколов. - Надо думать, что речку эту вражеские парашютисты имели в виду, еще находясь за кордоном.
По голосу полковника Русаков почувствовал, что тот усмехнулся - стало быть, в поимке вражеских парашютистов он был уверен.
- Но в таком случае их наверняка уже нет здесь, - заметил Русаков. - Ведь с момента приземления диверсантов до того, когда Большой Гай был нами оцеплен, прошло довольно много времени. Вряд ли они сидели тут и дожидались, пока мы явимся.
- Конечно, - ответил Соколов. - Генерал учел это и уже принял кое-какие меры. Но лес прочесать все-таки надо.
С этим Русаков не мог не согласиться. «Раз над Большим Гаем сброшены парашютисты, то необходимо обыскать его вдоль и поперек: мы ведь не знаем, с какими заданиями заброшены к нам вражеские лазутчики», - размышлял он.
Начало рассветать. Соколов со своими людьми упорно продвигался к Вороньему острову.
- Теперь надо бы идти осторожнее, - сказал молодой парень, местный колхозник. - Тут вот, товарищ полковник, и начинается «Гнилая топь».
«Гнилая топь». Вековые замшелые коряги, густые папоротники, воздух, пропитанный болотными испарениями…
Где-то прокричала вспугнутая выпь, и опять стало тихо. Люди продолжали идти вперед. Вернее, они теперь не шли, а прыгали с кочки на кочку, с коряги на корягу: впереди проводник, молодой колхозник, за ним полковник, капитан Русаков и все остальные. Остановиться нельзя, да и негде.
Это был на редкость утомительный поход. Даже молодой и закаленный регулярными занятиями спортом Русаков почувствовал, как у него от усталости дрожат ноги. А конца пути все не было видно. Наконец удалось добраться до небольшой полянки.
Стало совсем светло.
Люди расположились на короткий отдых в густой тени раскидистого дуба.
- Дальше будет легче, - заметил Соколов. - Скоро мы дойдем до канавы и пойдем по ее гребню.
Русаков с удивлением посмотрел на него.
- Никакой иной возможности добраться до Вороньего острова у нас нет, - пояснил полковник.
- Вы так говорите, точно сами были в этой местности, - сказал капитан.
- Да. Вы слышали о моем друге, профессоре Ясном Александре Ивановиче? Так вот, в этих гиблых местах мы с Александром Ивановичем воевали против немецких фашистов в сорок первом году. Я тогда командовал соединением, а Ясный работал при штабе партизанского отряда переводчиком. Время было тяжелое, немцы бросили против нас огромные силы: танки, самолеты. Орудия били по лесу со всех сторон. Шли мы тогда на Вороний остров. Шли ночью, с ранеными и больными… Жертвы были. Видите, топь какая - засосет мигом… Короткая остановка вот на этом самом месте и опять в путь, чтобы к утру добраться до Вороньего острова.
- И долго партизаны оставались здесь? - спросил Русаков.
- Долго… Сначала мы притихли - нужно было собраться с силами. Немцы решили, видно, что с нами покончено. А когда подморозило, нагл стало сподручнее воевать - опять поезда полетели под откос. Был однажды и такой случай: пошел я с несколькими бойцами в разведку… Только выходим на шоссе, смотрим - мчатся несколько машин, фары потушены… Рассчитывали проскочить. Залегли мы… Александр Иванович Ясный рядом со мной, локоть к локтю. Думать-то особенно некогда, машины - близко. Ударили мы сначала по покрышкам, а потом по людям. Полетели гранаты, пустили в дело автоматы. Немцы врассыпную и палят куда придется. Бросились мы к лимузину… огромный такой… Шофер убит, а внутри немец в форме полковника эсэсовских войск. Молчит, смотрит волком. Мы с Ясным обезоружили его, схватили в охапку да через болото на Вороний остров. Немцы позади галдят, пули по деревьям шлепают… Ух и намучились мы с ним, нести пришлось до самого острова.