Как по мне, так эта шутка зашла слишком далеко. Я собралась сказать ей об этом, но, заглянув ей в глаза, осеклась. Да, в самом деле, кто сказал, что Николь шутила?
— Вы же с ним повздорили, я знаю. — Она придвинулась теснее, касаясь моего плеча своим. — Твой "пёс" огрызается? Возможно, всё дело в том, что ты не заботишься о нём, как положено? Ты не можешь его в этом обвинять, так почему бы…
Она затеяла это не ради смеха. Это уже не было язвительной перебранкой, в которую я вступала при каждой встрече просто от скуки. Николь терпела полгода и вчера решила, что с неё хватит. Вчера что-то открылось ей при взгляде на плачущего Митча и мучающего его Атомного. Какое-то откровение… Жестокое убийство, а потом поцелуй — символический, обязательный жест, как если бы без него месть нельзя было считать состоявшейся. Этот сумасшедший контраст… Она бы хотела почувствовать каково это: убить, а потом целоваться назло убитому. Перерезать горло ненавистному ублюдку, а потом слизывать с тел друг друга его кровь, пьянея от её запаха и собственной похоти. Смотреть друг другу в глаза и читать мысли…
Я глухо рассмеялась, когда, наконец, после стольких месяцев ревности, поняла, чего на самом деле хочет Николь. Не Ранди. Она хочет не близости с ним, а чтобы он смотрел на неё так же, как на меня. Чтобы было что-то помимо теста, так бездумного связавшего две души, два тела. Например, огромная ненависть и ещё большая любовь на двоих.
Николь хотела быть мной.
— …к тому же, в отличие от твоего полукровки, он очень послушный.
Её выводила из себя одна и та же мысль. Ей тридцать с хвостиком, а мне шестнадцать. Она знала о мужчинах всё, а я — ничего. Но мне достался самый лучший, а ей…
— Послушный? Серьёзно? — Не то чтобы я сомневалась. Я помнила, как однажды Николь в бою потеряла пуговицу и отправила на её поиски своего "пса". И он её нашёл. — Интересно, куда девается его послушание по ночам? Ты так вопишь, а ему хоть бы что.
Она рассмеялась так, словно перед ней сидела редкостная дура, которой приходилось разъяснять такие очевидности.
— Так бывает, когда женщине очень хорошо.
— Вот оно как. Раз тебе уже настолько хорошо, зачем тебе желать чего-то лучшего? Вряд ли ты умеешь кричать громче.
— Такой невинной овечке этого не понять.
— Точно. — Я не видела смысла отрицать или стыдливо отмалчиваться. — А ведь война уже пять лет идёт, да?
Очередной реверанс в сторону Ранди: он не тронет меня и другим этого не позволит. Моё "нет" всегда звучит для него как "нет", тогда как "нет" Николь уже давно обесценилось и превратилось в "пожалуйста-делай-со-мной-что-захочешь". И ткнув её в эту правду, я растревожила воспалённый нерв.
Её слова не стоят ничего даже для её "пса", не говоря уже о мужчине, который принадлежит другой.
— Чёрт возьми, как же они достали! — Николь позволила своему истинному настроению отразиться на лице, исказить голос. — Из-за этих проклятых собак я не смогла вчера уснуть. Если так и дальше продолжится, я чокнусь!
Кто-то поддержал её недовольство и, ухватившись за новую тему, солдаты увлеклись разговором настолько, что не заметили, как ушёл Загнанный. Я же смотрела ему вслед.
— Что? — Николь проследила мой взгляд. — Беги за ним, если хочешь. Ты передумала? Вы с ним поладите, правда. Он такой же моралист. Парню двадцать пять, а он до сих пор верит во всякую чушь. В женскую верность, вечную любовь и предназначение.
Я хотела сказать ей, что Ранди тоже верит в это, значит, она грезит им совершенно напрасно. Он такой же мужчина, как и тот, который дан ей в безвозмездное пользование, просто у него глаза зелёные. Но я слишком устала от попыток снять с неё шоры, особенно когда она так неистово этому сопротивляется.
— Нет, это тебе лучше бежать за ним.
— Вот ещё. С чего бы мне менять правила, которые вдалбливались ему в голову сначала инструкторами, потом мной? Это он мой "пёс", а не наоборот.
Я нахмурилась.
— Ты что, не поняла?
— Тебя вообще довольно трудно понять. Особенно когда ты пялишься вслед мужику, а сама твердишь, что он тебя ни капли не интересует.
Боже, неужели вселенная Николь вращается исключительно вокруг секса и смежных с ним тем?
— Ты не поняла, куда он так спешит? По-моему, он решил отомстить тебе, — пояснила я, поворачиваясь к костру. Дым щипал глаза. — Отомстить, выполняя твоё желание.