Как перворождённый и, вдобавок, клятвопреступник, он не смел учить меня манерам, но зато имел на это все права как старший и как хозяин дома.
На лестнице заскрипели доски, заставляя Дагера о чём-то вспомнить.
— Давай-ка я зажгу свет…
— Что такое? Боишься темноты? Я думала, чёрный цвет — твой любимый.
Подняв голову, я наблюдала за тем, как робко, словно ещё веря, что не выдала своего присутствия, со второго этажа спускается женщина. В светлой ночнушке, побелевшая от страха, она выглядела, как призрак. Материальность её образу добавляла лишь кочерга, которую она сжимала обеими руками.
— Похоже, твоя прислуга приняла нас за грабителей.
Я не сказала "подружка" или "любовница", потому что женщина была большегрудой и темноволосой, а я хорошо знала сексуальные предпочтения Дагера. Она совершенно не была похожа на маму, а значит, состояла в других отношениях с хозяином дома. Чисто профессиональных.
— Не нужно! — выпалил Дагер, когда Ранди выпрямился, словно почуяв новую добычу. — Не трогайте её. Она не при чём. Даже не понимает вас…
Странно, что он боялся именно за её безопасность, ведь, казалось бы, это наши руки были пусты.
— Ничего, я могу и на ирдамском рассказать ей, кто тут больший преступник.
Другое дело, что разбитое лицо её нанимателя помешало бы ей поверить в правду. Хотя едва ли мы с Ранди после карцера выглядели лучше: нас можно было бы принять за жертв, если бы не наша тёмно-синяя испорченная форма.
Я оттянула зачерствелую ткань от груди, досадуя на то, что за всё это время она не стала частью наших тел, и "раны" на ней никогда не затянутся. Что сегодня, сняв её, я сниму её навсегда.
Тем временем, увещевания Дагера как будто дали свои плоды: он пустил в ход всё своё обаяние, что-то на ходу сочиняя про неожиданную встречу, пьянку и драку.
— Вильма покажет вам дом… — Он счёл момент подходящим для подобной ерунды.
— Отличная идея. — Я тоже заговорила на ирдамском, поддерживая его нелепую игру. — Ванная наверху, да?
Когда я взошла на первую ступеньку лестницы, Вильма крепче сжала своё оружие. И посторонилась, когда следом за мной двинулся Атомный.
— Здесь две ванной комнаты и душевая, — кинул мне в спину Гарри строго, но беспомощно.
— Не хотим стеснять тебя, — ответила я, не оборачиваясь. — Нам хватит и одной.
Дагер был офицером, но солдатом так никогда и не стал, поэтому ему было невдомёк, что понятие "личное пространство" в армии отсутствует. Котелок, постель, аптечка, даже женщина — там всё было общим. Неужели, привыкнув за эти почти два года делиться всем на свете, мы с Ранди могли не поделить ванну? И уж тем более Гарри не стоило тревожиться за мою непорочность. Не скажу, что мы с Атомным потеряли всякий интерес к телам друг друга, но тогда мы были слишком измождены, чтобы уделять им должное внимание.
Я помогла ему раздеться, как когда-то в госпитале он помогал мне одеваться. Я потянулась к крану, он наклонился за измятой пачкой сигарет. Я включила воду — он чиркнул зажигалкой и закурил. Мы сидели в ванной друг напротив друга. Вода стекала у меня по плечу, дым закрывал вуалью его лицо.
Мне хотелось развить эту мысль (о родстве противоположностей) и дальше.
Для меня война закончилась. Для Ранди же она не закончится никогда. Глядя на него, я поняла, что превосходство противника не смущает его. Он оказался на вражеской территории, а выглядел, как лис, забравшийся в курятник, хотя едва ли такое стечение обстоятельств можно назвать удачным. Ведь, спасая, Дагер невольно обрекал меня на пытку худшую, чем голод и боль. Смотреть на пустой потолок карцера было приятнее, чем на достаток комиссара и его чистенькую, миловидную служанку. Хотя бы потому, что первое соответствовало логике, а второе не лезло ни в какие ворота.
Пока он благоденствовал, мы умирали изо дня в день. Пока его служанка нежилась в этой самой ванне, мы захлёбывались грязью и кровью. И этот момент разве не самый подходящий для того, чтобы поставить, наконец, всё на свои места? Подлецы и лицемеры должны быть несчастнее людей чести, это в рамках справедливости.
— Ты внушаешь мне собственные мысли? — предположила я, прислоняясь затылком к бортику ванны.
— Всего лишь пытаюсь читать твои.
— Ну и как? Получается?
Ранди выпустил дым в потолок.
— Когда-то ты говорила, что ненавидишь его сильнее Митча. Но Митч мёртв, а эта скотина — там внизу, зализывает раны.
— Моя мама…
— Ничего не случилось бы, если бы он вас там не бросил! Никогда бы не подумал, что именно мне придётся тебе об этом напоминать. Чёрт возьми, Пэм, что он успел наговорить тебе?