Похоже, эти вопросы он предпочёл бы избежать любой ценой.
— У него сейчас довольно… сложная ситуация, — ответил комиссар, поднимая телефон и ставя его на угол, подальше от меня.
— Сложнее, чем у тебя?
— Он, несомненно, приехал бы, вот только… — Гарри отошёл к граммофону, убирая иглу с уже давно отыгравшей пластинки. Неоправданно долго он смотрел на женщину, изображённую на конверте. — Его жена сейчас на последнем месяце. Должна вот-вот родить. Если он узнает, что я нашёл вас, то бросит всё и примчится сюда. А её сейчас никак оставлять нельзя. Понимаешь?
Спустив ноги со стола, я накрыла ладонями уши. Это не было выражением ужаса и несогласия, а лишь попыткой удержать мысль внутри. Такую простую, короткую мысль, которая переполнила мою голову, сердце, всё тело от пяток до затылка.
Я должна была возмутиться: "так ты до сих пор не сказал ему, что я жива?", но лишь пролепетала:
— Повтори-ка. Он… женат?
— Да, — голос Дагера звучал хрипло, даже немощно, хотя подобные новости преподносятся со смехом, песнями, фейерверками. — Да, уже довольно давно.
— Сколько?
— Шесть лет.
— Тут что-то… не сходится, — пробормотала я, совершая в уме нехитрые арифметические вычисления. — Если он женат уже шесть лет, значит он… он же где-то с ней познакомился, да? До войны.
— На третьем курсе, во время учений на границе.
— Они знакомы уже десять лет?! — Я никак не могла поверить, что мы говорим про полубрата. Муж? Отец? Это он-то? — Она ирдамка? И ты… всё это время знал?
— Кое-что, — признался Гарри. — Я держал рот на замке, потому что от меня всё равно ничего не зависело. Да, иногда Свен прислушивается к моим советам, но это был не тот случай. Я знаю, что они пытались расстаться. Ты даже не представляешь сколько раз. Но буквально за несколько месяцев до нападения на Сай-Офру Свен узнал, что Ева беременна их первенцем. Просто подумай над тем, какой выбор перед ним встал.
И я невольно задумалась, слушая продолжение печальной повести вполуха. Дагер зачем-то помянул отца этой Евы. Что он, мол, тоже военный, большая шишка. Такой брак — это, разумеется, пятно на его репутации. Он категорически не хотел выдавать свою дочь за чужака, да к тому же без пяти минут врага. Но полубрат поклялся, что готов на всё. Даже если потребуется отречься от семьи и родины, он сделает это. Свена завербовали в разведку, он стал ирдамским шпионом и зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. Исполнительный, отчаянный, верный. О его заслугах, чрезвычайно поспособствовавших первым военным успехам Ирд-Ама, докладывали самому вождю. Постановочная же смерть стала для него вторым рождением: он получил новую фамилию, работу, высокую должность, покровительство верхов и любимую жену.
— Возможно, ты ненавидела бы меня чуть меньше, сдай я твоего брата властям, когда у меня была такая возможность, — заключил Дагер. — Его бы его расстреляли, а на вашу семью навсегда легла тень его позора. Но зато это было бы по чести, по справедливости.
Мне не хватало воздуха. Я встала, опираясь на стол, потому что ноги (как и во все знаковые моменты моей жизни, подразумевающие непомерное волнение) бойкотировали моё желание покинуть комнату быстро и гордо.
— Ты видел её? — прошептала я, направляясь к выходу, целясь в дверной проём.
— Да. Конечно. Само собой.
Мой вопрос его немало озадачил. Разве его осведомлённость была так уж удивительна? Это я — одна со Свеном кровь и плоть — не знала ни черта и могла бы не узнать никогда, а он был сопричастен этой тайне с самого начала.
— Ну и как? — Он всё ещё не понимал, к чему я клоню. — Она стоит того, чтобы ради неё отвернуться от собственной матери? Про себя я промолчу.
— Пэм…
— Я никогда не считала себя особенной, но, в то же время, и не настолько ничтожной, чтобы от меня мог запросто отречься единоутробный брат. Поэтому я и спрашиваю, она стоит этого?
Конечно, это было не совсем правильно: требовать у Дагера ответ, который мог дать мне лишь Свен.
— Любовь никогда не подчинялась законам логики, ты ведь понимаешь…
— Заткнись. Ты думаешь, что раз я женщина, то поддержу его? "Ох, он поставил любовь на первое место, как благородно и романтично". Влюблённые друг в друга враги, какая драма! Это всё красиво только снаружи! — Я хотела кричать, но из горла выползал лишь несогласный хрип, похожий на хныканье. — А как же моя любовь? А как же любовь его матери? Они что, ничего не стоят? Знаешь ли ты, что перед тем, как нас разлучили, она заставила меня поклясться в любви к нему? Она отрезала мне волосы, прощалась со мной, но думала только о нём. Всегда только о нём. Потому что она верила, что любовь спасает и лечит! И на свете не было никого в тот момент, кто любил бы его сильнее, чем мы! А он вытер ноги об эту любовь! Поэтому нет, чёрт тебя дери, я не понимаю!
Я догадалась, что Дагер собирается обнять меня, когда он небрежно кинул пластинку к остальным и направился в мою сторону. Возможно, он хотел сделать это ещё тогда, в камере дознания, после того как освободил меня от кандалов. Его руки дрожали в тот раз. Они дрожали и теперь. А мне меньше всего хотелось, чтобы дрожащие руки сильного мужчины обнимали меня в такой опасный момент. Это бы окончательно сломало меня.
Я нырнула в коридор, добираясь по стенке до ближайшей комнаты, которой оказалась ванная.
— Ты прав! — крикнула я, запираясь. — Не вздумай ему ничего говорить! Жива я или нет, какая разница? Пусть теперь заботиться о своей новой семье, которую он отстоял такой ценой! Зачем возвращаться к прошлому, когда у него такое настоящее? Зачем ему кто-то вроде меня, ведь его жена, готова спорить…
Я заткнулась, поняв, что святая ненависть стала похожа на постыдную ревность. Достав из кармана орден, который всегда носила при себе, я едва удержалась от желания спустить его в унитаз. Вместо этого я изо всех сил сжала его в отмеченной сигаретными ожогами руке, облегчённо крича.
— Пэм, открой! — За дверью метался Дагер. — Что с тобой?
— Ничего, — сказала я, разжимая окровавленную ладонь. — Мыло в глаза попало.
45 глава
Открывшаяся так нежданно правда, казалось, сломала мне позвоночник: я, придавленная её весом, пролежала пластом весь следующий день.
Полубрат женился на ирдамке, на этой вертлявой, сладкоголосой Еве Кокс. У них вот-вот должен родиться второй ребёнок. Слава богу, мама сошла с ума и не осознаёт масштабы катастрофы.
В дверь неоднократно стучали и, хотя она не была заперта, комиссар долго не решался её открыть.
— Пэм.
Дагер подошёл к вопросу налаживания наших отношений очень серьёзно, поэтому сначала дал смириться с мыслью, что нам придётся жить бок о бок, потом уже позволил привыкнуть к своим вещам, и только теперь — к себе самому. Поначалу это напоминало укрощение. Теперь — приручение, чтобы было намного опаснее. Всё-таки первое подразумевало подневольное подчинение, а второе — появление симпатий и привязанности.
— Я сплю, — откликнулась я, глядя за окно. Где-то там, за пределами этих стен, развлекался Ранди.
И вот ещё один повод корчить из себя умирающую: я чувствовала себя преданной вдвойне, потому что Атомный предпочёл прохлаждаться чёрт знает с кем, а не лежать рядом, уверяя на все лады в том, что любой, обидевший меня, сдохнет в мучениях, стоит только попросить.
— Пэм! — Я посмотрела на настенные часы. Минутная стрелка не успела совершить полный оборот, а комиссар опять стоял под дверью. — Тебе надо сменить бинты.
Я глянула на свою правую руку, подумав "да ты шутишь".
— Даёшь санинструктору советы по оказанию медицинской помощи ему же?
— Тебе нужно поесть, — попробовал он зайти с другой стороны.