Электрические схемы управляющих и контролирующих систем по своим функциональным возможностям были близки к вычислительным машинам. В качестве базисного технического элемента в них использовалось обыкновенное электромагнитное реле. Изобретение XIX века! В каждой системе — «Р», «Т» или «В» — их насчитывалось десятки тысяч. Чертежные документы в рулонах вытягивались в длину на многие десятки метров. В натуре схемы были смонтированы в огромных по площади помещениях, на специальных стендах, внешне напоминающих телефонные коммутаторные станции начала века. Несмотря на «архивный» характер, эти схемы успешно работали. Сроки, в которые уложились монтажники и наладчики, можно назвать фантастическими.
Смонтировать 1400 тонн металлоконструкций, 250 километров трубопроводов, 200 километров кабеля, 6 тысяч единиц запорной арматуры и 4 тысячи приборов за три месяца! Это трудно вообразить. И, тем не менее, к концу мая 1948 года реактор был сдан эксплуатационникам под загрузку.
Ввод в активную зону первой порции топлива — это для монтажников своего рода праздник подведения итогов, поскольку после него должен наступить общий, истинный и великий праздник — «Пуск!»
Группы монтажников получили в знак благодарности от руководства комбината некоторое количество спирта в пузатых химических колбах и граненых стеклянных графинах. Во всех неприметных закоулках отдаленных производственных помещений сидели небольшими компаниями веселые, жизнерадостные мужики и отмечали однообразными тостами «подведение итогов» — окончание монтажа реактора «А» или, как они говорили, «рождение Аннушки».
По проекту в активной зоне реактора должно было находиться 83 тысячи урановых блочков, по 74 — в каждом канале. Первая загрузка в реактор являлась весьма опасной процедурой, потому что реальная критическая масса сборки известна была одному Богу. Ни один сверхточный физический расчет активной зоны котла не может ничего гарантировать. Поэтому первая загрузка — это одновременно и первое экспериментальное измерение фактических физических параметров котла, и прежде всего потенциального коэффициента размножения нейтронов (К). Загрузку предполагалось производить вручную через верхнюю головку канала. Свинцовые защитные кирпичи в зале были разобраны в двух местах для параллельной работы двух загрузочных бригад.
Каждая бригада состояла из подносчиков, загрузчиков, комплектовщика и контролера. Основная ответственность возлагалась на контролеров. В качестве них использовались будущие начальники смен реактора. Любая грубая ошибка в бригаде могла грозить им понижением в должности или даже увольнением. Потеря одного-единственного уранового блочка закончилась бы тюрьмой, даже если бы блочок просто выскользнул из рук загрузчика и провалился между головками каналов. Пуск реактора Курчатов планировал разбить на два этапа. Первый — «сухой» пуск реактора. Без воды в каналах (вода — главный поглотитель нейтронов). Это было необходимо для предварительной проверки правильности и точности теоретических расчетов критической массы котла и коэффициента размножения. По расчетам, критичность «сухого» котла подобных размеров должна была наступить при одной трети от общей плановой загрузки уранового топлива.
Поэтому на первом этапе было решено загрузить не все, а только 500 центральных каналов, и не по полной программе, а только по 35 блочков.
Пуск «сухого» котла вовсе не означает загрузки в обезвоженный канал. Загрузка урановых блочков в пустой технологический канал была категорически запрещена. Блочок, пролетевший почти пятнадцать метров до нижнего упора, будет неминуемо поврежден и деформирован. Авиалевая оболочка, по всей вероятности, нарушена.
Для смягчения удара и уменьшения скорости падения блочка загрузка должна производиться только в «мокрый» канал, в который подавалась вода на «излив» через верхнюю головку канала. В водяном потоке блочки теряли скорость падения и довольно плавно опускались вниз, выстраиваясь торцом один на другой и образуя, по сути дела, длинный урановый стержень внутри графитовой кладки.
Операция «Загрузка» была начата 5 июня 1948 года. Первый канал Ванников смог доверить только самому себе. Для этого торжественного случая он переоделся впервые в жизни в белый хлопчатобумажный комбинезон, как и все рабочие вокруг. Подходил к каналу осторожно и важно. Присел, кряхтя, на корточки и взял в свою старческую ладонь первый из подготовленных на поддоне блочков. Он отливал серебристым блеском. Разве какие-то паршивые лунные блики на поверхности ночного горного озера могут сравниться по красоте с авиалевым мерцанием уранового блочка?