Исследование и замеры во время взрыва и сразу после него предполагалось проводить по ряду направлений параллельно и разными группами:
— оптические измерения и измерение тепловых потоков взрыва;
— измерение полей гамма-излучения и нейтронных потоков;
— измерение радиоактивности в районе взрыва;
— радиохимические исследования осколков деления плутония;
— измерение параметров ударной волны и изучение разрушающего действия взрыва;
— изучение воздействия факторов атомного взрыва на различные объекты (в том числе — на живые организмы).
В комплексе, путем сопоставления, эти измерения и лабораторные исследования позволяли рассчитать КПД и мощность взрыва.
Для реализации этой программы было подготовлено около двухсот регистрирующих приборов и несколько тысяч различных индикаторных датчиков. Вся аппаратура, размещенная в бетонных казематах и башнях («гусях»), имела автономное аккумуляторное питание, но управлялась автоматически с командного пункта НП-1. Сигналы управления передавались по кабелям. Общая длина всех кабельных трасс, в том числе и используемых для команд автоматического подрыва бомбы, превышала 500 километров.
Главным центром подготовки бомбы к испытанию являлся сборочный цех, сооруженный у подножия башни.
По всей длине зала были проложены рельсы, над которыми мог перемещаться подъемный кран. С одного торца сооружения — широкие транспортные ворота. Ворота предназначались для въезда в здание грузовиков, доставляющих компоненты бомбы и оборудование из промежуточного склада рядом с НП-1. Они охранялись усиленным взводом. У другого торца были двери, через которые тележка с установленной бомбой подавалась по рельсам прямо в кабину грузового лифта. И затем устройство поднималось на верхнюю, установочную площадку башни. На первом этаже цеха располагались небольшие мастерские-лаборатории для проведения подготовительных работ с отдельными компонентами бомбы. На втором этаже были небольшая комнатка для вооруженной охраны и галерея обозрения, с которой был отлично виден весь сборочный зал. Все это сооружение вместе с башней должно было испариться в первое мгновение взрыва.
Ввиду исключительной важности сборочной работы приказом Харитона были определены ответственные за каждый этап сборки:
— подготовка системы автоматики управления подрывом заряда (Щёлкин, Жучихин, Матвеев, Измайлов);
— сборка зарядов (Мальский, Квасов, Головин, Титов);
— проверка и монтаж системы инициирования заряда (Алферов, Буянов, Кочарянц, Канарейкин);
— монтаж плутониевого заряда и окончательная сборка заряда (Духов, Терлецкий, Фишман, Давиденко);
— транспортировка и подъем заряда на башню полигона (Ломинский, Ворошилов, Мочалин);
— нейтронные измерения (Флёров, Ширшов);
— оперативно-диспетчерская группа (Цырков, Егоров)…
Военные строители проверяли свои гражданские сооружения на Опытном поле. Административно-хозяйственная группа придирчиво проверяла условия проживания прибывающих членов правительственной делегации (домики Берия и Курчатова) и ученых-испытателей. Дирекции столовой было приказано улучшить качество питания и его калорийность.
Военные операторы объезжали полигон и снимали его объекты (по разрешенному списку) для будущего фильма о первом испытании. Профессиональным кинематографистам по соображениям режима приехать не позволили (кроме режиссера А.П.Чекалова, которому поручили смонтировать фильм о первом взрыве плутониевой бомбы).
Накануне приезда Берия Курчатов провел с персоналом полигона две генеральные репетиции, чтобы убедиться в том, что каждый знает, где ему нужно находиться во время испытания; а также для проверки готовности измерительных приборов и коммуникационных линий.
27 августа приехал Берия. Он объездил весь полигон, появляясь везде неожиданно, чтобы застать людей врасплох и выявить явные недостатки и нарушения дисциплины. Ничего не обнаружил и вечером доложил Сталину о готовности полигона к проведению испытания.
Ванников вместе с Берия не приехал.
Состояние здоровья Ванникова после очередного инфаркта не позволяло перевозить его никаким видом транспорта. Затративший более всех физических и духовных сил на подготовительном этапе, Борис Львович был лишен возможности увидеть своими глазами конечный результат.
Все последние дни над полигоном стояла теплая, ясная, безоблачная, как говорили участники испытания, «оптимистическая и жизнерадостная» погода. Хотя, вероятно, и не у всех было такое же лучезарное настроение.