— Вот этот! — показал я ему свой выбор. Маринэр поднял на меня глаза, почесал подбородок с трёх дневной щетиной, и высказал своё мнение, по поводу моего выбора.
— Странный выбор, ты точно этот хочешь или ещё посмотришь?
— Не, точно этот хочу, а почему странный выбор?
— Видишь ли, Атон, да, да привыкай к своему настоящему имени, первое оружие которое подбирает для себя ещё ничего не умеющий человек, как правило, становится его основным. Кто-то выбирает прямой как лом двуручник, кто-то секиру или лук. Ты же выбрал эльфийский меч «правый брат», понимаешь, к чему я клоню?
— То есть, ты хочешь сказать, что есть и «левый брат»? — догадался я.
— Ты правильно догадался, есть и левый, и у каждого из братьев есть имя, которым его называет либо мастер, либо хозяин. Этот зовётся Элькат, его брат Эльрат лежит вон там, где оружие для левшей.
Я даже не подошёл к левому, а прыгнул к нему, выдернув его из подставки. Наверное, в глазах Маринера, я выглядел идиотом, смотрящим на мечи как на мороженое, которое есть нельзя, но мне разрешили.
— Никто уже не помнит имя мастера, чьё клеймо стоит на этом оружии, до нашего времени дошли только имена самих мечей. По нашим подсчётам, этим мечам, где-то лет восемьсот, приблизительно.
— Сколько? — я переспросил, думая, что ослышался.
— Нет, ты всё правильно понял, именно столько. Ты вообще, случайно, не обоерукий? Это я так, к слову.
— Я, честно сказать, не знаю, — ответил я, и стал вспоминать, что я могу делать левой рукой. Пришёл к выводу, что кроме как хорошо врезать с левой руки, больше ничего не могу или просто не помню. Наверное, мои мысли были написаны на моём лице, потому что Маринэр отодвинулся от меня на шаг. Несмотря на то, что я влюбился в эти мечи с первого взгляда, я стал понимать, что мне они не светят. Маринэр улыбнулся, уловив то, о чём я думал.
— Не переживай, здесь у каждого меча есть копия, на первый взгляд не отличимая от оригинала. Даже две копии, вторая тренировочная, не заточенная. Так что ты пока получишь совсем тупые железки, а потом видно будет. — Маринэр вывел меня из этого музея, в котором хранилось такое, что любой земной музей, выглядел как дешёвая лавка. — Мечи эти не самые старые, здесь есть оружие и постарше, раза в два. Например, секира гномьей работы, ей почти полторы тысячи лет, кому принадлежала и кто мастер — неизвестно. На её лезвии сохранилась кровь демона, так Эльсигур говорит, а я ему верю.
— Я округлил глаза — а что, демоны тоже существуют?
— А тебе что, разве Эльсигур ничего больше о разумных расах не рассказывал?
— Что-то говорил, но я не запомнил.
— В том мире, откуда ты родом, их нет. Там только эльфы всякие, гномы, орки и ещё эти, как их? — Гоблины. Но есть и другие миры, мир ангелов и мир демонов, я не уверен, но Эльсигур говорит, что они когда-то были одним народом. Как-то очень давно, у них между собой случилась война, после этой войны они разделились. Кто-то из них ушёл в другой мир, а кто-то остался, Эльсигур сам точно не знает. По мне, так они совсем друг на друга не похожи, если только чуть-чуть.
— Маринэр рассказывал так интересно, что я его даже ни разу не прервал, а спросить хотел о многом.
— Всё пришли, сейчас получишь учебное оружие и на занятия. — Через несколько минут я, уже стоял на небольшой круглой площадке, засыпанной песком.
— А мне это, доспехи разве не положены? — я смотрел, как Маринэр покрутил полуторным мечом и подумал, что получить даже тупой железкой, будет больно.
— Нет, доспехи не положены, шеф считает, что так человек быстрее научится — он крутанул своей железякой, и двинулся на меня. Маринер оказался очень хорошим мечником, по моему мнению, потому что я со своими двумя мечами, так по нему ни разу и не попал за весь день. К вечеру, весь в синяках и кровоподтёках, я приполз к себе в комнату, где меня ждал Эльсигур, с банкой резко пахнущей мази в руках. Вручив мне это творение алхимии, велел смазать этой гадостью все мои раны и синяки. Я сделал, что сказали и после этого завалился спать. Так закончился мой первый урок по мастерству владения мечами.