Когда девушка отошла от потрясения, все поинтересовались у неё, как бы она хотела похоронить его. Она ответила:
- Нужно не так, как этого хочу я, а как бы этого хотел он. А он наверняка пожелал бы, чтобы его гробница была на том самом месте, где случился последний его вздох.
И было принято решение образовать могилу великого Ридамила на том самом месте, где и состоялось то самое сражение. Была выкопана глубокая пещера. Диагонально вниз вела длинная лестница, которая оканчивалась небольшим круглым помещением. Справа был сделан каменный выступ, на котором лежало тело вечно молодого зерателя. В последний раз попрощавшись со своим отцом, Тераника покинула захоронение, после чего туда привалили камень. Её лицо теперь всегда было печальным.
Но от Ридамила всё-таки осталось одно напоминание – какое-то странное копьё с наконечником изо льда. Члены семьи вручили дочери подарок отца. Она же не удивилась этому, ведь он был странным в хорошем смысле этого слова. И получить такой посмертный подарок – это вполне в его духе. Девушка, конечно же, приняла его и продолжила свои тренировки с этим копьём. Но однажды ночью, когда она, по своему обычаю сидела на крыше одного из домов и любовалась спящим городом, ей почудилось, будто бы копьё позвало её по имени. И голос принадлежал никому иному, а именно ему, Ридамилу. И подумала тогда девушка, что часть души её наставника была вложена в это оружие, так что, если Сампеон всё-таки и выкрал душу Ридамила, то не целиком. А то и вовсе не выкрал, потому что она сейчас целиком в её копье. А если это даже и так, то артефакт прочно хранит его душу в себе, так что извлечь её просто-напросто невозможно. Вот на такую жертву пошёл отец, чтобы спасти свою дочь.
А копьё это, и в самом деле, оказалось больше, чем магическим. В нём как будто бы заключена была душа Ридамила, потому что оружие буквально само направляло удары, обучая прелестную воительницу мастерству владения копьём. Что, конечно же, не укрылось от вирана, так что он, видя, как искусно справляется девушка со своим оружием, поставил её своей телохранительницей. С те самых пор она была самым лучшим его воителем.
Предназначе́нная
Андор погряз в вечном сумраке. Где-то здесь ещё теплилась жизнь. Но этот мир претерпевал упадок. Больше не восстаёт утром светило и не радует красочными закатами. Больше нет человеческих голосов, и погасли огни в обветшалых домах. Больше нет духа жизни и порока. Этот мир поглотил сам себя. Ушёл в забвение и небытие. Я ступил своими ногами на то самое место, откуда целую вечность назад начал свой путь познания себя тарелон Дракалес. Но я не стал шагать по этому миру, озираясь по сторонам. Я обратился в тёмный сгусток тени и настиг первую деревню, которая встретилась у меня на пути и которая встретилась на пути молодого бога войны. Повсюду лежат белые пости, и множество, великое множество душ взывает ко мне. Но зачем они нам? Что они дадут разораду? Я устремился дальше и дальше, и ещё дальше. Мой погост разворочен и уничтожен. Но здесь не было душ. После того, как Зорага посетил этот мир, все мои рати, которые сумел я создать, ушли вместе с ним. Поэтому здесь больше не было лиха. Я устремился вперёд, туда, где пролегала столица. Здесь ощущалось присутствие некоторых живых людей. Однако это были обезумевшие голодранцы, которые доживали свои гнетущие дни. Улицы были усеяны костями людей, как словно тут была кровавая бойня. Но я тянулся дальше, ко дворцу вирана. Количество трупов увеличивалось. Кажется, весь Каанхор восстал против своего вирана и пытался сместить его. И души, великое множество душ взирали на меня, умоляя забрать их с собой. В главном зале костей было поменьше. Но среди них я отыскал Адина. Перед смертью все равны, а потому горделивый виран, который при жизни ни за что бы не стал никого умолять, сейчас, как и все, стоял и просил меня даровать ему освобождение. Взмах рукой – и воскрешающая сила смерти восстанавливает его по частям, так что передо мной предстаёт скелет в изящных доспехах. Наши разумы объединились, и нам всем стала открыта история падения этого мира. Но, прежде чем я вкратце повею её, сделают кое-что ещё.
Западнее Каанхора располагалась долина. А на той долине была возвышенность. С одной стороны была она пологая, так что по ней можно было подняться, а с другой она обрывалась. Раньше это место звалось Обрыв забвения или Забвенный обрыв. Теперь же это Обрыв предназначения. А, если перевести это слово на древнее наречие, то получается Обрыв Золину. Или Обрыв Золины. На самом верхнем пике этой возвышенности девушка и покончила с собой. Теперь же там находится её мавзолей. Я поспешил именно тужа. Двери были сомкнуты – никто не решился потревожить её покой. Но я, владыка смерти, имел на это полное право. Помещение было небольшим для того, чтобы там поместились каменный гроб и два посетителя. На стене перед непосредственно местом захоронения была выгравирована довольно длинная эпитафия, посвящённая ей. И душа человечья, но во много раз могущественнее ожидала меня. Движением руки я заставил силы земли отбросить крышку, и вот, она лежит, кожа белая, как снег, лицо вечно юное, каким оно было и всегда. Силы природы не властны над этим существом. Всё должно было сложиться не так. Но что тут поделаешь? Как бог войны распорядился своим путём предназначения, так оно и будет. И кто посмеет ему что-либо сказать? Нам же остаётся только лишь исправлять последствия. Воскрешающая сила зора оплетает тело и душу Золины, связывает их воедино новым духом, и глаза, наполненные зелёным сиянием смерти, открываются, чтобы больше никогда не закрыться.