Но у меня был и другой выход, как найти сущность саткара – Зарагона. Пока владыка Атрака путешествовал по мирам, записанным в таузвали, я воспользовался духом войны, который объединял всех ратардов и ваурдов, и призвал в Атрак саткарку. Та откликнулась на мой зов не сразу, ведь была занята охотой на своего Хнег’рарга’Зара. А потому, в очередной раз зайдя в тупик во время своих изысканий, она всё-таки соизволила предстать передо мной: «Что, костлявый, истосковался по прелестной саткарке? Учти, ты не в моём вкусе». Не отвечая на её пустые слова, я принялся расспрашивать её о зеражах. «Уж не захотел ли ты узнать, какая нежить получится из саткара?» Но, поняв, что ошибается, она принялась рассказывать мне об огненных духах, в которых превращается любой саткар после своей физической смерти. Саткарка призналась, что ей никогда не доводилось погибать, а потому она не знает, что чувствует и осознаёт огненная душа, когда мчится обратно в Хор – мир, сотворённый Йором, где обитают саткары. Точнее же, должны обитать саткары. После того, как создатель проклял свои создания, Хор опустел. Также Зарагона поведала многое из того, что мне и так было известно о саткарах, а именно: зеража можно призвать и вселить в живое или мёртвое существо, чтобы даровать саткару физическое воплощение; что призвать из небытия саткаров могут саткаралы и владыки-саткары; что от могущества, которым обладало физическое тело при жизни, зависит и могущество самого саткара: одержимая крыса, конечно будет сильнее обычной, однако саткар, полученный из тела ленгерада, будет полноценным, такими, каким он был до обращения в зеража. Но, помимо этого, Зарагона рассказала и о другой форме призыва зеража, которая называется зу́льфу. Да, раньше, когда Йор использовал саткаров, чтобы побеждать в войнах великих, сами саткары могли создавать разу́льфудов. Это противоположность одержимости, когда зераж подчиняет носителя себе и прибавляет к собственным силам ещё и силы того, в кого он вселился, по сути, становясь саткаром. Однако в рассказе воинственной саткарки не это было новым, а то, что при таком вселении зеража в тело носителя разульфуд получает только силы саткара, но остаётся самим собой. Вот это мне было как раз таки и нужно – чтобы в артефакт вселилась только сила пламенного существа, когда как разум его был подавлен. А потому я обратился к ней:
- Ты – саткар-владыка, одна из 55. Призови для Дракалеса зераж могущественного саткара и всели его в артефакт как разульфуда.
Глаза пламенной проклятой хищно сузились:
- А что мне будет от этого, костлявый?
- Ты состоишь в воинстве Атрака, и то, что мы делаем, идёт на благо всему воинству непобедимых. Отринь свою алчность и поступи как истинный саткар.
Мои слова были подобраны не просто так, ведь в прошлом саткары были единым воинством, а потому то, что делалось ради одного из них, делалось и для всех сразу. То, что предлагал я, напомнило о том, что она делала раньше. И это вызвало нужную реакцию с её стороны. Не нужно было уметь видеть чужую сущность, чтобы понять, какие изменения произошли в её душе. Внешне же она так и осталась неприступной. Но этого и не требовалось от огненного существа, ведь она сделала то, что было нужно.
Мы переместились в другой мир, пустующий. И вот, на просторном лугу стоят двое: зоралист и саткар. Пепельная туча от Зарагоны тут же покрыло всё пространство над нашими головами, так что здесь стало достаточно темно. Если бы кто видел нас со стороны, то не поверил бы глазам, ведь такое невозможно – два существа с отличающимися сущностями творят одно дело. Она протянула свою руку к земле, и на том месте, куда указывали её пальцы нарисовалась огненная пентаграмма. И, глядя на то, как полыхает символ саткаров, Зарагона заговорила, и её голос перестал быть задорным, но сделался очень серьёзным: