_________________
Дракалес слышал, что спалось его попутчице неспокойно. Из уст доносились обрывки непонятных фраз, девушка постоянно ёрзала, как словно уворачивалась от смертоносных ударов. Но вскоре покой вернулся к ней, и ваурд смог продолжить подготовку…
Дракалес перестал пребывать в состоянии боевой подготовки быстрее, чем его попутчица избавилась от сна. Из-за штор просачивался свет, но Золина и не думала вставать с постели. Поднявшись с пола, тарелон вновь облачился в свои могучие латы по одному лишь нажатию тайной кнопки. И предстал перед постелью девушки. Где-то там, под грудой одеял находилась она, его спутница. Грозный ваурд стал звать по имени. Воители из Атрака, когда входят в состояние познания, задействуют для этого лишь часть своего сознания, так что хватит лишь позвать Дракалеса по имени, чтобы он услышал этот зов. А потому подумал ваурд, что ото сна пробуждение вызывается таким же образом. Но, не дозвавшись до своей спутницы, он применил одну из своих божественных способностей, а именно боевой клич. Но нет, он сейчас не стоял и не кричал на неё, потому что сила клича воителей Атрака заключена не в громкости голоса. Можно сказать, он шептал, но в этом шёпоте была заключена сила, которая проникает не через уши, а через душу. И вот, используя эту силу, он проник в душу Золины и воодушевил её, так что груда одеял зашевелилась, и на свет явилась растрёпанная девушка. Собранные по обычаю в хвост волосы были распущены. Щурясь и укрываясь от солнца, она недовольно говорила: «С добрым утром, как говорится у нас, у людей» Дракалес отвечал: «Добрые пожелания в части́ у людей — это мне ведомо. Но ответа на пожелание утра я не знаю» — «Надо отвечать так же: доброе утро» — «Теперь запомню я это и буду отвечать тебе тем же» Пока девушка накидывала на себя одежду, Дракалес попытался покинуть это помещение. Но, когда он толкнул дверь и она не открылась, он толкнул сильнее, и получилось так, что сила ваурда сломила преграду. От этого Золина не на шутку перепугалась, ведь прошлым вечером этот грозный воитель и так поломал столик в харчевне, а теперь ещё и дверь: «Я ж на ключ нас закрыла, чтобы никто не беспокоил! Надо было попросить меня отворить. Вот как мы теперь будем оправдываться перед Паслимом?» Ваурд оглядывал дверь и место, где она раньше стояла. Починка возможна, но для этого потребуется время, которое у воителя нет. Тогда девушка водрузила дверь так, чтобы возникало ощущение, словно всё в порядке, и они двинулись в трапезную.
Трактирщик осведомился, как прошла эта ночь, и, получив ответ, что всем спалось хорошо, отвечал: «Я рад, что вам всё понравилось, — а после он понизил голос свой, — И какого это, быть рядом с богом войны?» — «Сложно. Он не человек. С ним не поговоришь по душам. Многое ему в нашем мире не понятно. Интересует его лишь война» Дракалес, слыша эти слова, вступил в разговор: «Война войной, но день близится. Нужно торопиться» Трактирщик отвечал: «Но как же завтрак?» Золина сказала: «Спасибо, Паслим, но я не голодна. Мы пойдём. Мир вашему трактиру и удачных сделок вам» Распрощавшись, они устремились прочь, пока ещё поломка замечена не была…
Часть 5
На улицах было не продохнуть. Многие преодолели долгий путь, чтобы явиться в Каанхор и поглядеть на состязания воителей. Все они стремились в одном направлении. К ним примкнули Дракалес и Золина. Всякий, мимо кого проходил высоченный ваурд, уступали дорогу и с затаённым изумлением глядели на его не по-человечески великую стать. Лица тарелона Атрака никто не видел, ведь капюшон скрывал его.
Светило начало закатываться, и они настигли главную площадь. Но течение народа затруднялось вратами, ведущими туда. Четыре металлические створы были распахнуты настежь, но и этого не хватало для того, чтобы движение чрез них было беспрепятственным. Пока они медленно продвигались к месту, Дракалес устремил взор свой вперёд и видел, как народ выстраивается вдоль отведённого для боёв места. «Там и мои учителя» — сказал ваурд. Золина, поняв, что её спутник пользуется своим высоким ростом, чтобы увидеть то, что творится на главной площади, посетовала: «Я тоже хочу посмотреть, что там» И в тот миг могучий ваурд усадил девушку себе на плечо, и таким образом Золина смогла видеть то, что творится впереди. Она долго озирала главную площадь, по большей степени дивясь изменениям. Но тут её взор пал на ратардов, ожидающих своего ученика у места сражения: «А вон и твои учителя. Ждут своего будущего владыку…» Многим слова эти показались непонятными, но никто не осмелился поинтересоваться, что имела в виду счастливая обладательница столь рослого спутника.
Наконец врата были преодолены, и путники входят на главную площадь. Золина на мгновение приостановилась, чтобы полюбоваться высокими строениями, стоящими вокруг площади, и статуе Астигала, но, поняв, что ваурда это вовсе не беспокоит, устремилась за ним. Однако к учителям его не подошла, как и в прошлый раз, остановившись в нескольких шагах позади Дракалеса. По старому обычаю воители поприветствовали друг друга, и ваурд отчитался: «Прибыл я сюда, как вы и наказали» Отвечал ему Уар: «Отрадно, что послушен ты нашему слову» — «Отчего ж мне не слушать наказаний отца моего?» — «И это верно, — ратард обратил лицо на арену, где вскоре состоятся поединки, и после продолжил, — А теперь посмотри сюда. Это место тебе знакомо. Напоминает оно то, где мы с тобой сражались, наращивая навыки владения оружиями. Здесь то же самое. В тех сосудах торчат рукояти различных орудий. Пред началом сражения тебе нужно погрузить свою руку туда и вынуть оружие под стать тебе. То же обязан сделать и оппонент твой. Когда виран объявит начало турнира, ты можешь начать сражение. Но в этом поединке помни, что ты обитаешь средь слабого народа. А потому твоя цель в испытании этом — научить самого себя сражаться сообразно противнику, ведь истинная победа достигается в честном поединке. Так, если ты одолеешь врага с одного единственного удара, будет ли это истинным триумфом?» — «Я понял. Непременно так и поступлю» Лиер говорил следующим: «А́дин — виран этих земель. Является он потомком славного Астигала, кого твой отец пощадил за величие. Это величие унаследовал и правнук его. Так что будь учтив с этим человеком» — «Непременно так и станет всё» Заговорил тогда Татик: «Видится нам, что эти земли давно утеряли веру в чудеса и невероятное. Потому отыщи способ, как привлечь внимание вирана к себе. Придумай то, чего давно не случалось или не случалось вовсе. Это будет верным ходом и скорой дорогой к тому, чтобы воссесть по правую руку от него» — «Я непременно последую твоему совету, Татик» После него заговорил Лиер: «А теперь взгляни на оппонентов своих и пойми, что не так много их» Обратил свой прозорливый взор ваурд в ту сторону, куда ратард указывал, и видит: вот, стоят двое. Один облачён в кожаную куртку и кожаные штаны, а на правом плече его металлическая пластина была надета. В руке своей сжимал он меч, который требовал ухода и заточки, что безмолвно свидетельствовало об одном: много битв пережил этот клинок, а, значит это, что хозяин его — мастер меча. Второй был моложе первого, но облачение его было более воинственно. Носил он на себе полный комплект стальных лат, и в руку его также был вложен меч, ещё совсем новый, выкованный не более двух дней ранее. А в левой руке его покоился щит могучий. И своим взором, пронизывающим всё и всех, Дракалес увидел, что не совсем обычен этот щит. Новым он был и чары могучие на себе носил. Стало быть, кузнец, что выковал ему пластину, весьма умудрён в своём ремесле. Понял ваурд также, что этот парень несмышлён в битве, что полагается он на свои доспехи неуязвимые, на свой новенький меч и не ведавший битв щит. Стало в тот миг Дракалесу очень интересно: если те двое скрестят свои клинки в честном бою, кто выйдет победителем? Нагой воитель иль облачённый в сталь юнец? И тут запели трубы, предвещая приход его величества. Гомон тут же прекратился. И после недолгих фанфар врата дворца распахнулись, и виран, сопровождаемый несколькими десятками гвардейцев, выходит на главную площадь. Это был мужчина, разодетый в пышный наряд, а голову его венчала корона. Седина уже успела украсить его, и выглядел он вполне внушительно, а его народ рукоплескал своему владыке, радуясь его присутствию. Адин не отказывается от своей славы и в ответ на рукоплескания в его честь поднимает ладони вверх. «Типичное человечье тщеславие» — почти шёпотом произнёс грозный воитель в балахоне. Многие с недоумением глянули на него.
От главной площади к дворцовой аллее поднималась небольшая лестница. И виран располагался на самом верху, и получилось так, что всякий, стоявший на площади, мог видеть его, а он в свою очередь мог видеть каждого, кто прибыл посмотреть на поединок. Немного оглядев присутствующих, он задержал взор на четырёх рослых незнакомцах, стоящих чуть в стороне, а после этого возвысил голос, и голос этот был могуч: «Славный народ Каанхора и других городов нашей необъятной страны! Я, виран Адин, рад приветствовать вас на двухсот тридцать седьмом показательном турнире Лурта́р, тень войны! По традиции, введённой моим предком Астигалом, — он указал на монумент своего прадеда, — всякий, изъявивший желание войти в воинство Каанхора, может быть принят беспрекословно, пройдя это посвящение. Мы чтим традиции предков и будем мудро пользоваться тем, что они оставили нам в наследие. Луртар объявляю открытым!» Под очередные рукоплескания виран опустился на принесённый его слугой трон и дождался окончания триумфа. Дракалес непрестанно улавливал на себе взор Адина, как словно он пытался углядеть в непроглядном лице кого-то знакомого. И пока овации продолжались, он мог себе это позволить. В тот же миг, как народ стих, управитель заговорил: «И по традиции символичная молитва» Люд опустил головы, и тишь воцарилась вокруг. Адин продолжил: «Чтя величие войны и святость триумфа, мы, прощённый народ, преклоняем главы свои пред тобой, могучий Победоносец. По твоему велению и по твоей воле я, прощённый виран, дарую меч и шлем всякому, кто в этот день возжелал твоей благости. И пусть Луртар будет ритуалом посвящения в твои рекруты. Том а Нуо́л[1]» Последнее выражение громом прокатилось средь людей. Теперь перекинул виран свой взор на двоих претендентов, а после обратился к ним: «Что ж, попросим наших будущих воителей представиться. Мы все, конечно же, знаем Асаи́да, сына нашего досточтимого кузнеца Мо́лы, но по традициям Астигала мы предоставим ему слово. Пожалуйста, проходи на поле сражения и говори» Юноша, неуверенно передвигаясь в своём обмундировании, вышел на арену и, подняв забрало шлема, возвысил свой не слишком сильный голос: «Меня зовут Асаид. Мне уже двадцать лет, и я решил вступить в воинство, чтобы служить вирану!» После того, как его слова завершились, постояла небольшая тишь, затем народ возрадовался такому заявлению, ведь, помнил Дракалес из поучений мудрого ратарда, что служение в гвардии вирана есть проявление самоотверженности и мужества, и за это народ его восхвалял. После долгих оваций и восклицаний Адин сказал: «Что ж, Асаид, это достойная цель, и я уверен, ты будешь неоценимым рекрутом. А теперь попросим второго пока что неизвестного нам претендента выйти на поле сражения и представить себя» Асаид отошёл в сторону, когда как второй вышел на середину и своим могучим и спокойным голосом заговорил: «У меня нет имени. Но меня все зовут Вихрь за мой динамичный стиль битвы. Я раньше был налётчиком из клана Мародёров. Мы грабили не странствующих купцов, а богатые кареты, окружённые телохранителями и стражниками. Но те времена остались позади. Оглянувшись назад, я понял, что проживал жизнь зря, поэтому, глубоко задумавшись над своим предназначением, решил посвятить свою жизнь благому делу, пока на то позволяют силы. И вот я тут. Спасибо» Договорив это, Вихрь отстранился. И затянувшуюся тишину никто не развеял приветствием. Чуть помолчав, Адин сказал: «Что ж, одуматься никогда не поздно. Я думаю, этот поступок заслуживает похвалы» Виран зааплодировал, его подхватил весь народ. Но аплодисменты были не столь радостны, как во время речи Асаида. Это выражало человеческое лицеприятие: рады люди приветствовать того, кто им был мил и, кажется, свершает великий поступок, нежели раскаивающейся убийца. Отдав должное Вихрю, Адин продолжил: «Может, остался средь присутствующих тот, кто возжелал также принять участие в Луртаре?» Взор вирана устремился в сторону Дракалеса. И ваурд не отринул приглашения: «Верно подметил ты, виран, остался ещё один, ведь есть и у меня желание принять участие в сражении, но имеется у меня условие одно: я желаю, чтобы они оба сразились против меня одного» Средь людей поднялся ропот, ведь это было чем-то новым, чем-то непривычным, но Адина это даже порадовало, и он отвечал незнакомцу: «Да будет так, но для начала представься, чтобы всем стало понятно, кто будет третьим претендентом» Его речь подхватил кузнец, тот самый кузнец Мола, чьим сыном был Асаид: «Но ваше высочество, как это так?! Мой сын достаточно обмундирован, чтобы сражаться в одиночку! Почему он должен биться в паре со своим оппонентом против какого-то там незнакомца?!» — «Успокойся, друг мой. Незнакомец пожелал скорого поражения, так пусть же это случится, и после твой сын и Вихрь сразятся» Претензий у Молы не возникло, и в тот миг же заговорил тарелон: «Дракалес — имя мне. И здесь я для того, чтобы пройти путь познания себя» По всей видимости, все ожидали продолжение речи, однако чуть помолчав, Адин ответил ему: «Что ж, Дракалес, голосище у тебя что надо. Пройди на арену и покажи, что ты можешь. Асаид, Вихрь, вас я тоже попрошу проследовать в центр» Дракалес двинулся к месту будущей битвы. Золина шепнула ему в тот миг, как он проходил мимо: «Только не убей их, прошу»