Таким образом поход был продолжен. Асон направлял лазутчиков теперь так, чтобы они проникали в столицу и несли донесения уже оттуда. Его волновало всё: и количество защитников, и слабые стороны в обороне, и стратегия Ангора, и расписание смены часовых, и рацион питания воителей, и водные пути, и другие ничего не значащие для Дракалеса сведения. В общем, к этому дню он готовился очень скрупулёзно. Как признался генерал, он прочёл великое множество книг, написанных генералом Арнаком, и по его наставлениям вёл эту наступательную тактику. Но всё же он не упускал возможности взять у Дракалеса всякий раз какой-нибудь совет, чтобы поступить наилучшим образом. А варуд отвечал ему, что в его задумке он не видит изъяна. Всё, что планирует сделать генерал, весьма хорошо. Он даже напомнил ему, что против гнева нужна хорошо продуманная тактика. То, как генерал распоряжается сведениями лазутчиков, какие он приказы им отдаёт, как он собирается поступить, всё это было правильным. А потому он лишь советовал ему не сомневаться в этом и поступать по задуманному. Дракалес поможет ему воплотить всё это на поле боя.
И вот, гвардия, ведомая Асоном, в состав которой вошло подкрепление Севенголя, разбила лагерь в стороне от широкой дороги, которая ведёт в Гальторин. Генерал, тарелон, правая рука бога война и Севенголь стоят на этой самой дороге и глядят вдаль. Чуть слева опускался закат. Все видели только лишь неприступный город. Но бог войны видел, как над этим городом клубился и скручивался спиралью пожар гнева. Да, вот он, источник ненависти, который нужно погасить, после чего одно из трёх поручений его оцта будет исполнено. Почти все лазутчики завершили свои поручения и сейчас находятся в лагере. Остался лишь один, последний. Он должен вручить Ангору послание Асона и дождаться от него ответа. Дракалес утверждал, что войны не избежать, что объятый духом гнева нечестивый советник только лишь поднимет на смех предупреждение Асона. Однако генерал был непреклонен. Он должен был предупредить противника, должен был предпринять всё необходимое, чтобы очиститься от его крови, чтобы показать: иного выхода просто не было. Враг сам предрешил свою судьбу. И на следующий вечер соглядатай принёс известие от Ангора — быть войне.
Пока осадные машины выставлялись в боевую позицию и нацеливались на столицу, гвардия также готовилась к нападению с тыла, ведь соглядатаи, которых Асон расставил по периметру, донесли, что воинство суранов, а также народное ополчение собираются для того, чтобы нанести удар сзади. Поэтому всё основное воинство по приказу генерала будет принимать бой именно от них. Несколько человек будет обслуживать осадные орудия. Генерал будет руководить сражением в тылу, осаду он доверил Золине. Асаид и Вихрь будут пока что помогать тем, кто сражается с воинством суранов и ополчением. Но, если понадобится, они ринутся защищать катапульты. Таран пока что останется не у дел до времени, когда нужно будет брать уже саму столицу. «А чем будешь заниматься ты?» — поинтересовался Асон у Дракалеса. Тот отвечал ему: «Ты — генерал. Что скажешь, то я и буду делать» Пока войсководитель размышлял, куда можно будет поставить бога войны, тот предложил: «Я могу быть катапультой» — «Поставить самого Дракалеса за катапульту? Мне будет гораздо выгоднее забрать всех с тыла и приставить к осадным машинам, а тебя на их место» — «Ты не уловил суть моего предложения, ведь я попросился не за катапульту, а на место катапульты. Я стану дополнительным осадным орудием. Моя сила позволит мне метать огромные камни в стены вражеского города» Удивлению генерала не было предела: «Хотел бы я на это посмотреть» — «И увидишь, если прикажешь мне это» — «Что ж, так тому и быть. Камней припасено достаточно. Хватит и для тебя» Ваурд кивнул ему ответ.
Утро превратилось в день, и первые признаки нападения вражеских сил не заставили себя ждать. Но Дракалес почувствовал приближение гневных людей ещё задолго до того, как они подступили к гвардейцам. Однако теперь, когда можно уже строить тактики, а вместе с этим и расставлять войска, тарелон издал боевой клич, после которого каждый наполнился решимостью и стойкостью. Оружия как будто бы сделались легче, доспехи стали удобнее, ноги начали более уверенно стоять на земле, а время как будто бы чуточку замедлилось, дав их разумам возможность принимать быстрые решения. Золина усмехнулась, когда генерал назвал Дракалеса дополнительной осадной машиной, которую она будет направлять: «А почему сразу катапульта? Руками, что ли, не можешь стены разрушать?» Ваурд мрачно заявил: «Когда приблизимся к стенам, тогда можно будет и руками» — «Что ж, надеюсь, обстоятельства позволят нам это сделать. Хотелось бы увидеть это собственными глазами»
Прошло ещё немного времени. И воинство гнева приблизилось настолько, что наступила пора начать сражение. Асон приказал воителям сойтись в битве, и сражение в тылу послужило сигналом к тому, что уже можно начать также и осаду. Золина отдала приказ зарядить катапульты, а сама глядела на то, как ваурд без особых усилий поднимает с земли тяжеленный камень и готовится швырять его. Когда девушка убедилась, что все готовы, её повторный приказ ознаменовал начало штурма, и камни взвились ввысь. Однако камень Дракалеса летел не так, как камни машин. Он бросил огромный валун так, чтобы тот меньше находился в подвешенном состоянии. Катапульты швыряли свои снаряды навесом, так что они обрушивались сверху, когда как ваурд направлял свой так, чтобы он разил цель напрямую. Первый залп оказался не совсем успешным. Хоть машины выставлялись так, чтобы поражать самую слабую часть города — главные врата, но именно по вратам попал только лишь один камень — тот, который пульнул бог войны. Большинство же просто промахнулось или угодило в каменную стену, причинив наименьшие повреждения. Золина взяла совета у Дракалеса, как можно настроить катапульты так, чтобы каждый удар был наиболее эффективен. Конечно же, будущий управитель Атрака помог ей. Своим намётанным на битвы взглядом исполин видел, как нужно было метать снаряды, чтобы они как можно точнее поражали цель. Следуя этим указаниям, осаждающие готовились ко второму залпу.
Сражение в тылу было достаточно успешным. Асон держал в голове рекомендацию Дракалеса о то, что гнев можно победить тактикой, а потому он устраивал различные манёвры и западни, чтобы иметь постоянное численное преимущество над разрозненными людьми. Они были подобны диким зверям, не имеющими представление о том, что они здесь вообще делают. Они лишь бездумно кидались на всех подряд. Но гнев придавал им излишек силы, так что в открытом сражении одолеть их не получится. Именно поэтому применялась тактик. Рельеф местности, конечно, не позволял проводить тут широкомасштабные перемещения войск, ведь земли Северные представляли собой плодородные равнины, а потому приходилось прибегать к сложным манёврам. Обученные Дракалесом гвардейцы достаточно успешно справлялись с ними, как и воители Севенголя. Но иногда генералу не удавалось предвидеть всех обстоятельств, из-за чего происходили ошибки, и начинались потери. В основном среди подкрепления Севенголя, так как воинство Асона могло компенсировать тактические ошибки своей боевой подготовкой. Всё же манёвры давали им преимущества перед толпой, чьи взоры застелены пеленой гнева. Ну и, конечно же, боевой дух, навеянный кличем, поддерживал этих воителей, так что они бились с большой самоотдачей. Войска не подпускали врагов с тыла к боевым машинам, так что тем было предоставлено достаточно времени для того, чтобы приноровиться к использованию катапульт, а Дракалесу для того, чтобы хорошенько забросать врата камнями. От трёх его попаданий створы начали выглядеть неважно. А потому он остановился. Золина подумала, что у бога войны закончились камни для метания, а потому сказала, что он может брать их у катапульт. Но ваурд раскрыл одну, хоть и не самую истинную причину, сказав: «Оставь эти снаряды для тех, кто учится осадному мастерству» И тогда стало понятно, что таким образом он уступает возможность воителям из гвардии вирана приноровиться в использовании осадных механизмов. Но самая настоящая причина состояла в том, что этот процесс был скучен для него. Как он говорил, его руки способны без каких-либо устройств поломать эти хлипкие стены. И этот процесс был бы куда более увлекательным. Однако он вынужден был ограничивать себя, чтобы пройти путь самопознания, что уже начинало ему надоедать. Ведь за всё то время, пока он путешествует по этому миру, лишь единожды удалось как следует провести сражение — в тот миг, как Мармар напал на Снугду, ведь тогда воинство гневного вирана было объято пламенем гнева. Он буквально направлял их, наполнял и усиливал, так что обычным воителям с этими чудовищами ни за что не справиться. А для Дракалеса они были чем-то более увлекательным, нежели обычные слабые люди. Да, сейчас этих ополченцев тоже ведёт гнев, однако лишь малая часть его, ведь основной источник находится сейчас в Гальторине. Поэтому бог войны ожидал, когда же сможет схлестнуться с самим Ангором. Он был уверен, что это будет второе сражение, о котором будет помнить всегда. Он изредка поглядывал на то, что происходит в тылу, и убеждался лишь в одном — боевой клич делал своё дело. Медленно, однако верно противник терпел поражение, и гвардейцы не нуждались в его поддержке. Генерал всецело увлечён процессом, Асаид и Вихрь показывают вершину своей боевой подготовки и умудряются держать на себе по несколько противников одновременно. Но в основном его взор был устремлён туда, где находилась столица. Нет, его привлекало не то, как с каждым залпом катапульт удары наносились всё точнее и точнее. Он глядел на дух гнева, который непрестанно бурлил в самом сердце этого города, как столбом жуткого рыжего пламени вздымался он ввысь и метался там. Над этим очагом ненависти у ваурда уже не было власти. Он не мог приказывать ему, он мог только лишь сразиться с ним.