– Мне не нужно дышать, – сказал Дракула. – И сомневаюсь, что плазма может каким-то образом мне навредить. В крайнем случае, отлежусь на трансильванской земле.
На лице Сарториуса отразилось сомнение.
Повеселевший Снаут зажег сигарету.
– А вы, Агата? – спросил он, затянувшись.
– Мое тело создал Солярис, – просто сказала она. – Мне требуется еда и питье, и воздух, потому что он меня… спроектировал и адаптировал к условиям станции. – Она посмотрела на Дракулу. – Но изначально материя и энергия, из которых состоит мое тело, те же, из которых состоит и он сам.
– Это может сработать, – вынужден был признать Снаут. – Вы спуститесь и останетесь живы. Но зачем?
Агата рассмеялась.
– А разве не ясно? Мы появились здесь потому, что он выполнил вашу просьбу, – видя, что все, кроме Дракулы, выглядят озадаченными, сказала она. – Вашу, Сарториус, вашу, Снаут, и Дракулы. Это так просто, что я не могла поверить. – Агата пожала плечами. – Со мной всегда так.
Дракула смотрел на нее с обжигающей нежностью.
– «Просите, и дастся вам»*, – процитировала Агата. – Здесь, на Солярисе, мы убедились, что это правда. Но если так, то правда и другое.
– «Стучите, и вам откроют»*, – промолвил Дракула.
– Да.
– Переговоры? – Сарториус откинулся в кресле. – Хорошо, но о чем?
– Не переговоры, а просьба, – Дракула посмотрел на Агату. – Или, вернее, ответ.
Сарториус недоуменно нахмурился.
– Все это время, – теперь уже тон Агаты звучал терпеливо, – все это время Солярис делал именно то, – она улыбнулась, – ради чего вы сюда прилетели. То, ради чего люди отправились в космос. Ради чего совершали паломничества во все времена.
– Он предлагал нам контакт, – сказал Дракула и развел руками, словно бы поражаясь и своему скудоумию, и непонятливости друзей. – Не ультиматумы, не угрозы, не манифест и не демонстрацию силы. Ничего из того, о чем я думал вначале. Контакт.
– Он прислал к вам нас и он создавал видения из наших прошлых жизней в течение многих дней, – мягко сказала Агата. – Очевидно, что он способен сформировать абсолютно любую среду. Разве не дал он понять это?
Снаут с Сарториусом смотрели на них ошарашенно. Сарториус смущенно откашлялся.
– Не может такого быть. И вы думаете, он нас… примет? – каким-то писклявым шепотом спросил он.
Дракула усмехнулся.
– Я думаю, что нам давно пора попросить.
***
Станция «Солярис» была уничтожена пятнадцатого октября две тысячи тридцатого года, в двадцать часов по Гринвичу. Рэнфилд узнал об этом из утренних новостей. Сообщение не отличалось ни важностью, ни – соответственно, срочностью. Несколько слов перед прогнозом погоды. Технический прогресс переменчив, а новости вечны, подумал Рэнфилд и отправился в офис.
Следующие пять недель прошли как в тумане. Рэнфилд ходил на работу, заводил новых клиентов, улаживал дела старых, пережил три дележа наследства и два развода, и к середине марта очнулся у себя дома с пузырьком антидепрессантов в руке.
Чуть поразмыслив, Рэнфилд пошел на кухню, выкинул антидепрессанты в корзину для мусора, открыл шкаф и налил себе вина.
Он не должен был чувствовать себя виноватым. Он это точно знал. Хорошо помнил, как Дракула во время последнего их сеанса связи, приказав прекратить операцию по спасению станции, помолчав, добавил:
– Я понимаю, как это выглядит, Фрэнк. Не стану говорить, что это не то, что ты думаешь. Но прежде, чем все случится, тебе нужно узнать: винить себя тебе не в чем.
Рэнфилд осушил бокал залпом и наполнил снова до края. Он привык слушаться повелителя. Он дал ему слово быть на его стороне всегда, – в первый день их знакомства. Резко поднявшись со стула, он отставил бокал.
Не включая свет, прошел в комнату, упал на кровать и заснул.
Сон уходил медленно, как старая боль. Дракула никогда не пил его кровь, но Рэнфилду отчего-то казалось, что это должно ощущаться именно так. Имя Дракулы скрипнуло в голове сломанной дверью. Рэнфилд поднял голову – и застыл.
Одна из стен его спальни исчезла полностью. На ее месте открывался вид на зеленый буйно растущий сад с вымощенными камнем дорожками, нестрижеными кустами и пестрыми клумбами. Деревья повыше окружали сад наподобие чаши, вершинами устремляясь к ослепительно синему небу.
Сплю, успокоился Рэнфилд. Он натянул на себя одеяло и принялся с любопытством рассматривать расположенные ближе всего к нему кусты роз и заросли наперстянки с лавандой. Их одуряющий аромат моментально заполнил комнату. Рэнфилд чихнул.