Китайский дракон подлетал к Эвересту. Его облик изменился до неузнаваемости. Он лишился своей вершины. Вместо нее на высоте пяти тысяч метров красовалось идеально гладкое с загнутыми вверх краями плато. Тело горы было изувечено многочисленными выбоинами. От некогда великой горы осталось только основание. Было похоже, что кто-то прознал про существование бункера и решил уничтожить его заодно со всем миром. На миг Чжан Вей и Шэнли потеряли надежду. Не было никаких признаков людей, ни одного летательного аппарата в зоне видимости.
— Эверест, Эверест, это китайский дракон. Мы на месте.
Молчание.
— Эверест, Эверест. Это китайский дракон. Повторяю. Мы на месте.
И снова молчание.
Шэнли направил дом по спирали, высматривая на земле малейшие признаки человеческой активности. Но ничего не было видно.
— Основание горы не разрушено. Они должны быть там, — попробуй связаться с ними еще раз.
— Эверест, Эверест. Это китайский дракон. Мы на месте.
— Китайский дракон, это Эверест. Спускайтесь по западному склону. Мы вас встретим.
Мысленно Шэнли и Чжан Вей уже были готовы разделить участь со всеми погибшими. Теперь им снова нужно было вернуть себе желание жить.
Шэнли направил дом по западному склону. Они опустились на высоту в полторы тысячи метров и заметили сигнальные огни у самого подножия горы. Там на небольшой взлетной площадке стояли два человека. В руках у них были дымовые шашки кислотно-зеленого цвета. Дым слоился и плавно ложился на площадку. Под управлением опытного пилота дом плавно спланировал ровно в центр площадки, фотонные двигатели погасли. Чжан Вей и Шэнли впервые за несколько месяцев ступили на твердую поверхность. Им навстречу двинулись двое в черных комбинезонах. В руках у одного был устаревший огнестрельный пистолет. Он направил его в сторону Шэнли.
— Добрый день, господин Чжан. Рады, что вы выжили. Кто ваш спутник?
— Это капитан моего дома, господин Шэнли. Прошу относиться к нему с должным уважением.
— Мы никого не хотим обидеть, но боюсь, что господину Шэнли придется остаться на поверхности. Все места уже заняты.
— Значит, что мои дети и жена уже здесь?
— Нет, их нет. И не будет. Все места уже заняты. Осталось одно место, предназначенное для вас, господин Чжан.
— Что это значит? — голос Чжан Вея сквозил холодным гневом.
— Пожалуйста, давайте не будем терять самообладание. И давайте поскорее. Все уже внутри, остались только вы один. Мы бы хотели покончить со всем поскорее и оказаться в безопасности. Промедление в данном вопросе вызывает раздражение, — сказал один из охранников бункера и направил пистолет в сторону Чжан Вея. Тот не повел и бровью. После всего пережитого какой-то пистолет не мог его испугать.
Шэнли сделал шаг вперед, намереваясь отобрать пистолет у охранника. Но Чжан Вей жестом остановил его.
— В таком случае извольте быстрее дать объяснения. Где мои дети и жена? Если их нет здесь, то кто занял их места?
— Место Тэнси занял я, а место Сяо господин Карасев, — он указал взглядом на своего спутника, — Место Олимпии заняла моя жена Регина.
— Кто вы вообще такие, что дали себе право занять места, которые я оплатил для себя и своих близких?
Рефлексы Шэнли обострились, его кожа наэлектрелизовалась, мышцы легонько подрагивали, он был готов в любую секунду вступить в схватку.
— Мы подчиненные господина Хамада бен Халифа Аль Тани. Он сказал, что мы сможем занять места тех, кто не явится в первые полчаса. Ваши дети и жена не явились, поэтому мы заняли их места. А теперь я попрошу вас попрощаться с вашим спутником и спуститься в бункер вместе с нами. Никто не знает, куда может попасть шальная ракета, — он поднял руку и указал в сторону восходящего солнца. Рассвет то и дело прерывали вспышки ракет на антивеществе.
— Господин Шэнли пойдет со мной. Он дорог мне, как член семьи, — Чжан Вей положил руку на плечо капитану и направился в сторону входа в бункер.
— Нет, — палец щелкнул предохранителем, — повторяю в последний раз. Место в бункере есть лишь на одного человека. Если вы не оставите его здесь сами, то нам придется сделать это самим.
Чжан Вей посмотрел на Шэнли. В его ясных темно-карих глазах виднелась самоотверженность и отвага. Он не страшился остаться последним человеком на поверхности. Он смотрел на старика с искренними добротой и любовью, и был рад, что тот останется жив.