— Что случилось?
Майк весь дрожал, голос его прерывался на каждом слове. Он готов был сорваться на гнев в любой момент, но его тело могло и не выдержать такой нагрузки.
— Тише, тише, — успокаивал его Женя, — дыши глубоко, попей водички, тебя никто не торопит. Если не хочешь, можешь ничего не рассказывать. Тебя никто не осудит.
Майк сделал несколько больших глотков, перевел дыхание и поведал о случившемся.
— Я был там в бассейне. Принес шейху вина и фруктов, как обычно. Он… он остановил меня и приказал раздеться. Вместе с ним была девушка. Не знаю ее имени. На вид похожа на бразильянку. Она все время глупо хихикала и прикрывала глаза руками. Я сначала даже не понял, чего он от меня хотел. Я стал медленно раздеваться, снял обувь, сбросил с себя рабочий костюм. Было очень холодно стоять босиком на мокрой плитке. Потом он что-то шепнул этой бразильянке или кто она там, она вышла из бассейна и тоже разделась.
Мужчины внимательно выслушивали Майка, не веря своим ушам.
— И что потом было? — спросил его удивленный Мози — единственный темнокожий во все компании. Он рассказывал, что предки его были африканцами.
— Потом она подошла ко мне и так, знаете, мягко провела ладонью по плечам и шее. Обошла меня сзади и прижалась ко мне плотно. Я почувствовал, как ее пышные груди прижались к моей спине. У нее была такая горячая кожа. Очень горячая.
Мози и остальные только моргали глазами.
— Потом она выпустила меня из объятий и прошла вперед, встала в метре от меня, прямо как вы сейчас стоите, и начала…, - горло его пересохло и он с трудом выдавливал из себя слова, — начала ласкать себя руками, — он сглотнул и опустил голову вниз.
— И что ты?
— Ничего. Я ничего даже не почувствовал. Как будто передо мной была не женщина, а дохлая рыба. Ни один мускул не дрогнул, вообще ничего.
— А потом?
— Потом они начали смеяться. Сначала шейх. Он заливался громким смехом. Во всем бассейне стоял его смех, такой «Хэ-хэ-ха-ха», — Майк взялся за голову и сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, — и бразильянка эта тоже начала ржать во весь голос. Они смотрели на меня, на мое сморщенное достоинство. Ну, знаете, от холода… И мне стало тогда так стыдно, так грустно, так одиноко. Я ощутил мощный прилив ярости и только подумал о том, что бы я сделал с шейхом и этой. кхм… девушкой, как я упал и потерял сознание от боли. Все что я помню это, как вы тащите меня по коридору в спальню.
Мужчины сочувствовали своему товарищу и похлопывали его по плечу но не могли разделить до конца его чувства. Они начали забывать о том, как ненавидеть и не испытывали негатива по отношению к шейху и его выходке. Их мозг давно привык оправдывать его поступки, только бы не порождать мыслей, что приведут к боли. Вот и тогда они хотели проявить солидарность и показать свое осуждение поступкам Аль Тани, но не могли. Ясно было, что он вел себя неправильно, но они не могли ничего с этим поделать. Так или иначе, случай этот врезался в память и они еще несколько дней его обдумывали. По вечерам они практически не общались друг с другом.
Шейх, тем временем, начинал все больше пользоваться своей вседозволенностью. Он изгалялся над слугами, как только мог. В одного запустил конским говном, потому что тот не успел его убрать вовремя. А потом приказал его есть. Бедный Карим весь вечер полоскал рот водой и так и не притронулся к еде. Его рвало при каждой попытке проглотить что-либо.
Майлза он застал за бездельем, когда тот сделал небольшой перерыв во время уборки зала. Он всего на несколько минут присел отдохнуть на стул, за что и поплатился. Шейх отлупил его мокрой тряпкой, а после долго смеялся над тем, что он тот не решился дать сдачи. Майлз же не мог разозлиться, он просто забыл, как это делается. Механизм, отвечавший за гнев и ярость, вышел из строя. Он не мог заставить себя злиться. Не смогли и все остальные, когда услышали эту историю.
И историй таких становилось только больше. Видимо, Аль Тани наскучило пребывание под землей и он, как мог, пытался найти себе развлечение. Слугам оставалось только терпеть его выходки, а затем по вечерам, как побитым собакам, скулить в своей конуре. Они рассказывали друг другу об издевательствах и вместе пытались научиться злиться снова.
В один из вечеров Шэнли обратился к Евгению с просьбой.
— Женя, послушай, ты же в библиотеке работаешь. Скажи мне, а там есть книги на арабском языке?