Что касается Шэнли, то он и хотел избавиться от проклятого жука и не хотел одновременно. С одной стороны, он понимал, что такого быть не должно, чтобы какой-то паразит мог влиять на его поведение. Но с другой стороны он привык к такому положению вещей и не хотел ничего менять. Его механизмы сопротивления были подавлены и нарушены. Он попросту не мог сердиться, обижаться, ненавидеть или желать кому-либо зла, он разучился выказывать протест действительности. Пытаясь защитить себя от нестерпимой боли его мозг научился находить обходные пути для всех негативных мыслей и обрубать их на корню. За год такой жизни Шэнли из человека, который всегда был готов дать отпор, превратился в смиренного соглашателя. Он знал, что ему нужно выучить арабский язык и прочесть договор, который он подписал своей кровью, но не знал, зачем ему это нужно, и что от этого должно было измениться.
Так или иначе, несколько месяцев они с Женей составляли план действий и были готовы претворить его в действительность. Вынести книгу из библиотеки оказалось той еще задачей. Как сильно шейх хотел, чтобы его наложницы получали новые знания, так же сильно он не хотел, чтобы их получали его слуги. Доступ к библиотечным книгам для них был заказан, а любая попытка пронести книгу мимо сканера сурово каралась. Женя только один раз попытался протащить книгу мимо сканера, и горько об этом пожалел. Ту боль можно было сравнить разве что с четвертованием. Даже скверные мысли о шейхе и те были менее болезненны. Единственной возможностью вынести книгу из библиотеки было обойти защиту сканера. Сделать это было крайне сложно, поскольку сканер был напрямую подключен к системе питания всего убежища. У него не было отдельной кнопки выключения. Он работал все 24 часа в сутки без перерывов и как-то обмануть его было невозможно. В каждую нейрокнигу был встроен небольшой радиоактивный элемент на основе Углерода-14. Сканер улавливал радиоактивное излучение и в том случае, если код доступа книги не соответствовал коду из базы, подавал сигнал тревоги прямо на планшет шейху. Тот сразу же видел нарушителя и одним легким движением пальца заставлял его страдать в агонии. Система работала, как часы. И все же, как и любую когда-либо созданную систему, ее можно было взломать. Если обесточить весь комплекс и, воспользовавшись моментом, вынести книгу из библиотеки, то никто об этом не узнает. На это и был расчет.
Ни о чем не подозревавший Аль Тани по обыкновению проснулся утром под шум прибоя. Его трехметровая круглая кровать, приводимая в движение возвратно-поступательным механизмом, равномерно покачивалась в мерный такт шипения морских волн. Рядом с ним на кровати лежала молодая девушка с волосами цвета сушеной соломы. Длинные пряди ее волос слегка прикрывали обнаженное тело. Аккуратные пухлые губы были сложены в маленький бантик под курносым носом. Длинные ресницы были сложены в две черные щелки ее глаз. Под закрытыми веками скрывались два безупречных голубых алмаза. Ее плоский животик с продольными полосками пресса поднимался и опускался. Она пребывала в мире сладких грез, поглощенная чувством любви к своему дорогому мужчине. Ни к кому другому она никогда ничего подобного не испытывала, и только с шейхом смогла познать истинную силу любви.
Шейх даже не помнил, как ее зовут. Он постоянно путался между Софией и Зофьей. Он не утруждал свою память подобными вещами. Через час к нему должна была прийти другая наложница, которая станет его новой возлюбленной на весь следующий день.
— Ты уже проснулся, мой хабиби? — девушка открыла свои огромные глаза и посмотрела на шейха с бесконечной нежностью.
— Да, моя хабиби, я, как и всегда, любовался твоей красотой.
София, как ее звали на самом деле, широко улыбнулась, ее глаза заискрились, как в самый радостный момент ее жизни, и она захватила шейха в крепкие объятия. Она льнула к нему и жалась, больше всего на свете желая ощутить его тепло на своей шелковистой коже. Шейх более склонный к тому, чтобы получать любовь, а не отдавать ее, принимал ее объятия и поцелуи сладких губ, как нечто само собой разумеющееся. Девушка расцеловала его наполовину покрытое черной бородой лицо и обхватила его бедро своими ногами.
— Ну ладно, давай позавтракаем и я отпущу тебя отдыхать, — шейх выбрался из ее объятий, накинул на себя халат и направился к выходу из спальни. За дверью стоял столик с приготовленным завтраком. Несколько обжаренных тостов, смазанных сливочным маслом, куски буженины, спелые персики и апельсины, и пригоршня шоколадных конфет. Все это он собирался запить порцией свежее сваренного черного кофе. Все то, что так любил Аль Тани.