Мозг человека работал под управлением двух систем — сознательного и бессознательного контроля. Решения часто принимались бессознательно, так было быстрее и проще. Мозг за какие-то миллисекунды анализировал весь предыдущий опыт и на его основе делал выбор неосознанно. Такие решения можно было описать, как интуитивные. Когда же у человека спрашивали, почему он принял именно такое решение, он часто не мог сразу ответить на этот вопрос. Но позже находил своему поступку разумное объяснение при помощи сознания. Оно было убеждено в том, что принимает все решения самостоятельно, и всегда находило поступкам рациональное объяснение. Если бы жук мог получить доступ к подсознанию своего носителя, он мог бы контролировать все его поведение и принимаемые решения, а его сознание никогда об этом и не узнало бы.
Что касается Шэнли, то он и хотел избавиться от проклятого жука и не хотел одновременно. С одной стороны, он понимал, что такого быть не должно, чтобы какой-то паразит мог влиять на его поведение. Но с другой стороны он привык к такому положению вещей и не хотел ничего менять. Его механизмы сопротивления были подавлены и нарушены. Он попросту не мог сердиться, обижаться, ненавидеть или желать кому-либо зла, он разучился выказывать протест действительности. Пытаясь защитить себя от нестерпимой боли его мозг научился находить обходные пути для всех негативных мыслей и обрубать их на корню. За год такой жизни Шэнли из человека, который всегда был готов дать отпор, превратился в смиренного соглашателя. Он знал, что ему нужно выучить арабский язык и прочесть договор, который он подписал своей кровью, но не знал, зачем ему это нужно, и что от этого должно было измениться.
Так или иначе, несколько месяцев они с Женей составляли план действий и были готовы претворить его в действительность. Вынести книгу из библиотеки оказалось той еще задачей. Как сильно шейх хотел, чтобы его наложницы получали новые знания, так же сильно он не хотел, чтобы их получали его слуги. Доступ к библиотечным книгам для них был заказан, а любая попытка пронести книгу мимо сканера сурово каралась. Женя только один раз попытался протащить книгу мимо сканера, и горько об этом пожалел. Ту боль можно было сравнить разве что с четвертованием. Даже скверные мысли о шейхе и те были менее болезненны. Единственной возможностью вынести книгу из библиотеки было обойти защиту сканера. Сделать это было крайне сложно, поскольку сканер был напрямую подключен к системе питания всего убежища. У него не было отдельной кнопки выключения. Он работал все 24 часа в сутки без перерывов и как-то обмануть его было невозможно. В каждую нейрокнигу был встроен небольшой радиоактивный элемент на основе Углерода-14. Сканер улавливал радиоактивное излучение и в том случае, если код доступа книги не соответствовал коду из базы, подавал сигнал тревоги прямо на планшет шейху. Тот сразу же видел нарушителя и одним легким движением пальца заставлял его страдать в агонии. Система работала, как часы. И все же, как и любую когда-либо созданную систему, ее можно было взломать. Если обесточить весь комплекс и, воспользовавшись моментом, вынести книгу из библиотеки, то никто об этом не узнает. На это и был расчет.
***
Ни о чем не подозревавший Аль Тани по обыкновению проснулся утром под шум прибоя. Его трехметровая круглая кровать, приводимая в движение возвратно-поступательным механизмом, равномерно покачивалась в мерный такт шипения морских волн. Рядом с ним на кровати лежала молодая девушка с волосами цвета сушеной соломы. Длинные пряди ее волос слегка прикрывали обнаженное тело. Аккуратные пухлые губы были сложены в маленький бантик под курносым носом. Длинные ресницы были сложены в две черные щелки ее глаз. Под закрытыми веками скрывались два безупречных голубых алмаза. Ее плоский животик с продольными полосками пресса поднимался и опускался. Она пребывала в мире сладких грез, поглощенная чувством любви к своему дорогому мужчине. Ни к кому другому она никогда ничего подобного не испытывала, и только с шейхом смогла познать истинную силу любви.
Шейх даже не помнил, как ее зовут. Он постоянно путался между Софией и Зофьей. Он не утруждал свою память подобными вещами. Через час к нему должна была прийти другая наложница, которая станет его новой возлюбленной на весь следующий день.
— Ты уже проснулся, мой хабиби? — девушка открыла свои огромные глаза и посмотрела на шейха с бесконечной нежностью.
— Да, моя хабиби, я, как и всегда, любовался твоей красотой.
София, как ее звали на самом деле, широко улыбнулась, ее глаза заискрились, как в самый радостный момент ее жизни, и она захватила шейха в крепкие объятия. Она льнула к нему и жалась, больше всего на свете желая ощутить его тепло на своей шелковистой коже. Шейх более склонный к тому, чтобы получать любовь, а не отдавать ее, принимал ее объятия и поцелуи сладких губ, как нечто само собой разумеющееся. Девушка расцеловала его наполовину покрытое черной бородой лицо и обхватила его бедро своими ногами.
— Ну ладно, давай позавтракаем и я отпущу тебя отдыхать, — шейх выбрался из ее объятий, накинул на себя халат и направился к выходу из спальни. За дверью стоял столик с приготовленным завтраком. Несколько обжаренных тостов, смазанных сливочным маслом, куски буженины, спелые персики и апельсины, и пригоршня шоколадных конфет. Все это он собирался запить порцией свежее сваренного черного кофе. Все то, что так любил Аль Тани.
Он прикатил столик к кровати и показал девушке угощаться. Она кушала, словно птичка, отклевывая небольшие кусочки.
Шейх, как заведено, взял в руки нейрогазету и принялся читать свежие новости. Заголовки сообщали о бунтах на ближнем востоке, очередной засухе в Западной Европе, последних прорывах в сельском хозяйстве и выведении геномодифицированного домашнего скота. Это были самые настоящие новости, выпущенные девяносто лет тому назад. Они подгружались из архивов каждый день, и каждый день нейрогазета шейха обновлялась, создавая иллюзию существования мира. Шейх хотел жить так, как будто ничего не случилось, и у него это получалось.
— Спасибо за завтрак, мой коханы, — она забылась от чувств и попрощалась на своем родном польском языке.
Шейх не придал этому значения, он был увлечен чтением своей утренней газеты и больше для него в мире ничего не существовало. Девушка подарила ему последний смачный поцелуй, оделась и вышла за дверь, напоследок блеснув голубыми глазами в дверном проеме. Она искренне любила шейха, и сердце ее наполнялось тоской при мысли о том, что целый месяц они проведут порознь.
Любовь эта была самой настоящей с физиологической точки зрения. При мысли о любимом человеке зрачки расширялись, пульс учащался, в организме вырабатывались в увеличенном объеме дофамин, серотонин, адреналин, норадреналин и фенилэтиламин — они отвечали за ощущение бабочек в животе. В добавок к ним шли вазопрессин и окситоцин, которые вызывали чувство привязанности и доверия к партнеру. Любовный коктейль был собран в идеальных пропорциях с точностью до одной сотой микрограмма. Мозговой клещ справился с этой задачей получше всякого купидона.
Шейх себя не ограничивал и не привязывал ни к кому любовью. Ни одну из своих наложниц он не любил. Получал удовольствие от совместного препровождения — да. Позволял себе открывать своим наложницам некоторые секреты и сокровенные мысли — возможно. Но любил — нет. Больше всех на свете он любил себя самого и чувство, которое он испытывал при мысли о том, что тридцать одна прекрасная женщина сходит по нему с ума.
Позавтракав и отложив газету в сторону, шейх сбросил с себя халат и отправился на клеточную реновацию. В специальной камере клетки его тела подвергались обстрелу заряженных атомов. Они выбивали все поврежденные участки и заменяли их, избавляя его тело от переработанных клеток, излишков свободных радикалов, уничтожали раковые клетки. Подобная процедура полностью останавливала процессы старения в организме, но требовала колоссальных вычислительных и энергетических ресурсов. Нагрузка на сеть возрастала многократно в те короткие минуты, что шейх тратил на обновление своих клеток.