— Какой же вы мне отец, если даже слова «тато» не знаете?
Он русский, с Урала. Когда девочка сказала ему «тато», он и в самом деле не понял. Вот она и обучает его украинскому языку. В хате ночуют немцы. Они принимают его за главу семьи. Катя при них целует «отца» в лоб, а за их спиной язык им показывает.
Катя вообще бойкая и сообразительная девочка. Она одного немца тоже обучала украинскому языку. Скажет по-немецки «есть хочу», а потом по-украински повторит вроде то же самое: «я дурень». Фашист благодарит, записывает в блокнот и старательно повторяет: «Я турень». Катя покатывается со смеху, а фашист просит:
— Битте, фрау, я турень.
Катя отвечает:
— Дурень, конечно. А поесть — битте. Съешь черта пухлого.
Фашист, силясь запомнить, повторяет:
— Тшорта пухлехо…
Мать, слушая Юрка, вздыхала, укоризненно покачивала головой. Брат тоже слушал внимательно, но ни осуждения, ни одобрения не высказывал. Потом попросил повторить кое-что.
Позднее, когда уже собирались лечь спать, подозвал к себе Юрка, велел сесть на край кровати.
— Вот что, Юрко. Ты ходишь по селу, бываешь на людях. У тебя, очевидно, и друзья есть. Такие, как ты, и постарше. Что бы ты от них ни услышал, интересное и неинтересное, что бы ни произошло, — всегда рассказывай мне. И запомни еще одну вещь. Ты в нашей семье самый младший. В восемнадцатом мне было столько же. Так вот, я вашего брата знаю. Если придет какая-нибудь блажь в голову (так бывает), то ты непременно сперва со мной посоветуйся. Не думай, что хочу тебя на привязи держать… нет. А так… Я тебя всегда пойму. А ты мне всегда можешь поверить. Ладно?
Юрко смущенно опустил глаза, порозовел.
— Ладно, — промолвил тихо.
В тот вечер Юрко почувствовал и поверил, что брат приехал сюда не зря. Очевидно, тут должно что-то произойти. Долго не мог уснуть, ворочался. Грезились ему удивительные приключения, одно другого интереснее и опаснее.
Брат казался таким загадочным, сильным и умным. От него действительно можно было ожидать чего-то необычного и таинственного. И знает он больше всех… В ту ночь Юрко во сне видел необычайные приключения, но запомнил лишь то, что сперва он был Чапаевым, затем Томом Сойером. Мчался на коне и строчил по фашистам из пулемета. Гитлеровцы почему-то не защищались и длинными рядами падали как подкошенные наземь безмолвными серыми тенями.
III
ПАРТИЯ
Действительно, брат приехал сюда неспроста. С каждым днем Юрко все больше убеждался в этом. Но что собирается делать Дмитро, на что надеется и какая у него цель, — этого мальчик пока не знал да и не мог знать. А спросить не решался. Знал заранее: ответа не получит. Добьется лишь того, что брат сочтет его пустым и любопытным, как девчонка, и перестанет доверять.
Он хотел быть взрослым и считал себя таковым. И не просто взрослым, а комсомольцем. Да, он стремится бороться против оккупантов, как боролся бы настоящий комсомолец, как Корчагин. Вот только не знает, как это сделать. И надеется, что Дмитро научит его. Но научит лишь тогда, когда Юрко докажет, что он действительно взрослый, серьезный и дисциплинированный парень, а не мальчишка и болтун. Он готов откусить себе язык, лишь бы не расспрашивать о чем-либо преждевременно.
Юрко наблюдает и ждет. А Дмитро, не замечая его нетерпения, молчит и живет так, будто и не собирается начать того, для чего, по мнению младшего брата, появился тут.
Правда, он несколько раз посылал его к Галине Петровне. Но поручения были по-прежнему незначительны и к главному делу никакого отношения не имели: то книгу какую-нибудь, то несколько слов передать.
Галина Петровна тоже как-то велела «передать привет» знакомому учителю, жившему в соседнем селе. Вот, собственно, и все, если не считать того, что на днях пригласил к Галине Петровне по ее поручению Сашка Зозулю.
Спустя некоторое время Сашко, уже без приглашения, пришел к ним в дом и о чем-то беседовал с Дмитром.
Это не удивило мальчика. Он знал, что девятнадцатилетний Сашко Зозуля — комсомолец. Знал и то, что в армию Сашка не взяли, потому что он слегка прихрамывал (еще в детстве повредил левую ногу). Но хромота не мешала ему быть веселым, жизнерадостным, неугомонным, даже отчаянным.
Сашко явился во второй раз, опять поговорил с Дмитром и, уже направляясь домой, подошел к Юрку, который рубил хворост на большом пне возле погребницы.
Низенький, коренастый с коротким, четко очерченным подбородком и прямым острым носом, он сперва толкнул Юрка в бок и лишь затем поздоровался:
— Добрый день, герой-вояка!