— Превосходно, Марк, просто превосходно, — в голосе Аэция звучал мягкий сарказм. Он похлопал ветерана по плечу. — Гунны — это тебе не римляне, глупая ты башка. Им не скажешь: сделайте-ка это, а потом — то-то. Им нужен немедленный результат, и если они понимают, что не могут его добиться, моментально теряют к делу интерес. Да и как ты будешь ими командовать? Мы, римляне, можем считать их расходным материалом, обычной солдатской массой, посылаемой на убой, но, думаю, что сами они имеют на этот счет другое мнение. Видел, какие у них лошади? Не знаю, надолго ли их хватит; полагаю, максимум — еще на две-три такие вылазки… Будут еще какие-то предложения?
Повисла оглушительная тишина, грозившая перерасти в просто-таки совсем неловкую паузу, как вдруг Тит услышал собственный голос:
— А что, если попробовать зайти к ним с тыла, господин? Да, знаю — с флангов они защищены непроходимыми с виду болотами, но что, если нам все же удастся найти какую-нибудь тропу?.. — Он на секунду прервался, осознав внезапно, что из присутствующих он, наверное, самый молодой и не имеет права встревать в разговор без разрешения более опытных офицеров. — Моему отцу удалось нечто подобное, — храбро выпалил Тит, — в Полленции, где мы сражались против готов Алариха.
— Что и решило исход боя в пользу Флавия Стилихона. Как же, как же, припоминаю, — одобрительно произнес Аэций. — Ты делаешь успехи, юный Тит. Я сам уже об этом подумал. Если гуннам удастся обойти противника с фланга, их уже ничто не остановит. Что ж, попробовать стоит. А не провести ли нам разведку? Конюший, седлать Буцефала! Тит, Виктор — со мной! А ты, Марк, до моего возвращения держи гуннов на коротком поводке.
— Возвращаемся, — сказал Аэций спутникам, вытирая пот со лба. — Всё, что могли, мы сделали.
Огибая правый фланг неприятеля — для чего пришлось сделать значительный крюк, — они сумели, хотя и не без труда, обнаружить узенький проход через кишащую москитами топь, выведший их на твердую почву в нескольких километрах от того места, где стояли походные обозы Аспара. Проблема же заключалась в том, что по дороге, где могла пройти небольшая конная группа, совершенно невозможно было провести целый отряд.
— Господин, смотрите! — воскликнул Виктор, обычно невозмутимый батавианец. В нескольких десятках стадий от них внезапно, словно из-под земли, возникли четыре всадника, по всей вероятности — разведгруппа восточной армии. Трое, судя по их копьям и маленьким круглым щитам, принадлежали к полку легкой конницы, у четвертого же щита не было, что заставляло полагать его тяжелым конником, призванным усилить патруль. Заметив западных римлян, все четверо пришпорили коней, устремившись им наперерез.
— Уходим, — скомандовал Аэций.
Пустив лошадей галопом, они столкнулись с дилеммой. Держать преследователей на расстоянии можно было лишь в том случае, если бы под ногами их скакунов оставался твердый грунт, но эта дорога выводила их непосредственно к лагерю Аспара. Проблема разрешилась неожиданно.
Погоня длилась уже несколько минут, и западные римляне начали отрываться, когда крик скакавшего в арьергарде Виктора вынудил его товарищей остановиться. Приняв чуть в сторону, он вылетел с дороги и завяз в трясине. Спешившись, он отчаянно пытался обуздать коня, но испуганное животное его не слушалось и неотвратимо погружалось в безжалостную топь.
— Оставь его! — прокричал Аэций. Развернув лошадей, они с Титом скакали на помощь товарищу. Взнуздав коня у самого края покрытого тиной болота, полководец припал к земле и протянул руку Виктору, которого тянуло вслед за лошадью.
— Оставьте меня, господин, — попросил Виктор. — Вы не должны подвергать себя такому риску. Пусть схватят меня, зато спасетесь вы.
— Не будь глупцом, — оборвал его полководец. — Тебя убьют; конные не берут пленных.
Схватившись за руку командира, Виктор позволил вытянуть его из трясины.
— Садись позади меня, — приказал Аэций и вскочил в седло. Молодой батавианец уже занес ногу над лошадью, но тут раздался легкий свист, и в спину ему вонзилась стрела. Виктор приглушенно вскрикнул, кровь хлынула у него из горла, и он рухнул наземь.
Преследователи приближались. Первые трое были уже в нескольких десятков стадий, четвертый, более тяжеловесный, отставал от них, но не намного.
— Твой тот, что справа! — прокричал Аэций Титу, развернув Буцефала и устремившись навстречу двум другим.
На какие-то доли секунды время, казалось, остановилось для Тита. Как во сне, отложились в его голове несущественные детали: застывшая в воздухе рука его противника — та, что выпустила стрелу, убившую Виктора; шлем с длинным гребнем, защитной носовой стрелкой и кожаными наушами с железными чешуйками, придававший всаднику древний, почти гомерический вид; щит с изображенными на нем волками, стоящими на задних лапах; копыта лошади, поднимающиеся и опускающиеся не быстрее галерных весел…