— Не смотри же так упорно на зеленый мох у себя под ногами! Ты можешь любоваться им, когда я уйду, — прибавил юноша.
И он грациозным движением руки откинул со лба свои густые темно-русые кудри, ниспадавшие ему до самых бровей и почти закрывавшие большие темносерые глаза. Низкая, с узкими полями войлочная охотничья шляпа, украшенная пушистым пером серебристой цапли, свалилась у юноши с головы, пока он пробирался по лесной чаще, и висела у него за спиной, болтаясь на синем ремешке. Правильно очерченные темные брови почти сходились над переносьем, что придавало его лицу веселое, чуть плутоватое выражение. Красивый, немного своенравный рот, обрамленный светло-каштановым пушком, казалось постоянно улыбался против его воли. Молодой охотник был замечательно хорош собой и королевна не могла отвести глаз от милого лица, когда решилась наконец взглянуть на юношу, уступая его мольбам.
— Ты пришел сюда для ворожбы? — спросила она, сомневаясь.
— Нет, я пошутил. Мне не надо больше пророчеств и гаданий, королевна… Я искал здесь… тебя!
— Но ведь я запретила тебе приходить! — произнесла Ильдихо, грозя ему указательным пальчиком. — Как ты смеешь подстерегать меня у источника Фригги… точно дикую лань?
— Вот было бы прекрасно, если бы все лани запрещали охотникам выслеживать себя! — задорно возразил юноша, поглаживая свою едва пробивающуюся бородку. — О, Ильдихо, не упрямься напрасно! Это не поможет! И Фригги, и радостная Фрейя желают нашего союза. И я сам его желаю, да и ты тоже.
Он хотел взять королевну за руку, но она отдернула ее с быстротой молнии.
— Ты не прикоснешься ко мне, королевич, пока…
— Пока отец Визигаст не даст своего согласия? Хорошо. Так знай же, что он дал мне его.
— Даггар! — Ильдихо краснела все больше и больше. — Такие слова не говорят в шутку!
— Нет, потому что они священны, — серьезно ответил юноша, сменив свой шутливый тон. — Я переговорил с твоим отцом сегодня поутру, отправляясь сюда. Он мне попался по дороге к дому. Меня же привело сюда… тайное предчувствие.
— Значит, отец вернулся с большой охоты?
— С охоты?.. С большой охоты? — в смущении повторил Даггар. Он судорожно сжал в правой руке древко копья.
— Нет! — продолжал он. — У нас только шли переговоры… насчет большой охоты, но она пока не состоялась… И состоится ли? Злой кабан с паршивой щетиной и налитыми кровью глазами еще не окружен, еще не попал в облаву. Пожалуй, не один охотник сложит молодецкую голову и будет смертельно ранен его клыками, прежде чем нам удастся одолеть чудовище.
— Даггар! — вырвалось у Ильдихо, дрожавшей всем телом.
И в этом возгласе невольно обнаружилась вся глубина ее любви.
— Да, Ильдихо, я догадался о замыслах твоего отца и сказал ему это прямо. Я упросил его взять меня с собой, когда он пойдет… на Дунай. Там мы встретили других охотников… Только они не согласились примкнуть к нам. Они не хотят — им нельзя! На обратном пути я просил руки твоей у благородного короля ругов. Это сделано с ведома и согласия моего славного отца. Маститый герой ответил мне: «Да, но только после того, как…» И замолчал. Потом, немного спустя, король Визигаст продолжил: «Германский королевич, который не отгадал бы моей речи, не был бы достоин…» А я подхватил его мысль: «Превосходнейшей девушки во всей Германии». Он шепнул мне на ухо условие. Оно заключалось всего в трех словах. И он добавил: «Не раньше того. До тех пор ни одна невеста и ни одна честная девушка не могут считать себя в безопасности». Ты поняла, о чем я говорю.
— О, Даггар, какой ужасный, неслыханный риск! — И бедная Ильдихо закрыла глаза, содрогаясь от ужаса.
— Да, риск велик! Но кто совершит славный подвиг — удостоится величайшей награды: он заслужит благодарность целой вселенной. И тот самый день, моя Ильдихо, когда освободятся германские народы, будет днем нашей… Тише, однако!.. Слышишь ржанье лошади? В самой глубине леса! Верно, еще один охотник выслеживает дикую лань у источника?
Королевич быстро повернулся и взял копье на перевес.
— Ты никого не ждешь? — спросил он, напряженно всматриваясь в зеленую листву.
— Нет, — чуть слышно ответила Ильдихо, замирая.
V
Лошадиное ржанье раздавалось с севера, где мимо леса пролегала проезжая дорога. Вскоре между густых кустарников показался всадник. Видя, что дальше ехать нельзя,’ он остановил коня — великолепного вороного жеребца — и спрыгнул на землю. Бросив поводья на шею лошади, незнакомец поднес ладонь левой руки к ее ноздрям: она опять заржала, мотнула головой и посмотрела умными глазами на своего господина.