- Я долго думал, Милорд… – говорил Данталиан – Я принял решение… Я должен уйти… Прошу Вас меня отпустить.
- Мне очень горестно это слышать, Данталиан – с искренним сожалением ответил Князь – Если ты устал от войн, можешь просто оставаться при дворе. Я дарую тебе место моего советника…
- Простите, Милорд, я не так умен, как Астарот и не так дотошен, как Мулцибер – он посмотрел на пустующее кресло и добавил – Мир его праху… Всю свою жизнь, Милорд, я старался быть лучшим. Я считал себя лучшим воином из тех, кто когда-либо существовал. Но все, кого я убивал… как по Вашим приказам, так и своего удовольствия ради, были значительно слабее меня… я… я… я никогда не замечал никого, кроме своего отражения. Даже мое хмельное наслаждение собственной внешностью, оставалось для меня незамеченным. Сейчас я понимаю, Милорд, я не был воином… я был лишь палачом… убийцей. А первый и единственный достойный противник, покалечил меня, используя лишь десятую часть своей силы. Я хочу уйти, Милорд… хочу пожить среди людей. Можете не беспокоиться – я не стану мешать Вашим планам… Я лишь хочу увидеть другую жизнь… которая находится за границами насилия и чванства… хочу посмотреть картины, написанные человеческими мастерами и услышать их музыку… хочу познать женщину… хочу просто пожить вдали от всего этого… - он обвел взглядом тронный зал.
С тоской и тревогой в сердце, Сатанаил отпустил Данталиана, даровав ему свободу. Он полагал, что Демон обязательно вернется, хотя, былой искры в нем уже никогда не будет.
Глава II
У склона северных хребтов, деливших границу королевства, у горной реки расположился небольшой поселок, состоявший всего из одной улицы, которая протянулась вдоль береговой линии.
Фиро было очень религиозным поселением и, как следствие, крайне бедным. Разумеется, по всем канонам бедность не распространялась на служителей Дома молитвы и орден Инквизиции. Жители промышляли охотой и рыбалкой, а свободное время проводили в местной таверне при борделе, после посещения которых, ходили за отпущением грехов в Молельню. Была в Фиро и школа, в которой детей учили молитвам и обряду забивания камнями вольнодумцев и еретиков.
Хозяин таверны, по имени Бонек, как обычно, с утра протирал грязные чаши, глядя в окно, в попытке предсказать погоду на ближайшую неделю. Старые двери со скрипом отворились и в помещение вошла незнакомка, с нетипичной для поселения внешностью. Ее одежда была кристально чистой, а несмотря на капюшон, ниспадающий на верхнюю часть лица, можно было разглядеть невиданную красоту. Поэтому, Бонек сразу исключил, что гостья пришла наниматься шлюхой. Положив руки на стойку он, с недоверием спросил:
- Чего леди будет угодно?
- Леди угодно снять комнату на неопределенный срок. – она небрежно кинула перед собой мешочек с золотом.
Жадно убрав золото под стойку, Хозяин проводил гостью в ее апартаменты, расположившиеся в подвальном помещении. На его расспросы о себе, она, не скидывая капюшон, отвечала, что является лишь усталой путешественницей, которая остановилась в их городке, чтобы набраться сил. «Больно ты чистая для путешественницы»: подумал Бонек, но деньги, как обычно, не пахли.
В это самое время, в тесной обветшалой избушке, Мара навещала свою престарелую мать. Визит этот носил скорее характер обязательства, нежели доставлял девушке удовольствие. Отношения с матерью не задались с самого детства. Женщину злило, что девочка отказывается ходить в школу и Дом молитвы, называя учителей дураками, а проповедников лицемерами. Еще будучи ребенком, Мара интересовалась окружающим миром. Собирала травы, изучая их свойства, дробила мелкие камни, выясняя из чего они состоят и в целом, была очень любознательным ребенком. Повзрослев, ей захотелось выделяться из серой массы рыбаков и торговок и она, уже к тому времени овладевшая азами алхимии, начала красить губы и глаза в черный цвет, чем вызывала много сплетен и осуждения вокруг своей персоны. Ухажеров она отвергала, считая их поверхностными глупцами, страдающими лишь похотью и с полным отсутствием харизмы. Сейчас Мара уже была взрослой девушкой двадцати семи лет, к которой многие жители поселка частенько, втайне приходили лечить свои недуги отварами, когда молитвы переставали помогать. Однако, те же самые пациенты, могли шепнуть себе под нос: «Ведьма» или «Шлюха», когда она проходила мимо. Молодая умная девушка испытывала чувство тесноты, проживая в таком сером месте, но острая любовь к своей маленькой племяннице – Джодель, останавливала ее от побега. Помимо увлечения травничеством и алхимией, Мара испытывала очень сильную и необъяснимую связь с луной. В частности, с полумесяцем. Она могла всю ночь просидеть на вершине горы, глядя на него. В такие моменты, время пролетало для нее незаметно.