— Эй, а квитанция?
Старик даже не оглянулся. Всё пропало, всё рухнуло в доме Облонских! Это я тут один такой жалостливый и милосердный. Спасаю вдов и отчаявшихся девушек. На моем месте другой дал бы пинка вдове под зад, всё отобрал бы, продал и ускакал. А девку оприходовал бы сразу, как только встретил, и выбросил бы за борт кибитки, пусть идет, куда шла. Пля. Меня сейчас поимели, просто так и низачто. И глазом вурдалак не моргнул, оттого, что род оставил практически умирать с голода. Меня так нагло даже в разгар девяностых не раздевали.
Пока я стоял столбом, на качка, который тащил за рога двух баранов, совершенно неожиданно налетела наша старуха. Вот от кого я такой глупой самоотверженности не ожидал. Она вцепилась в парня и заголосила. Тот от неё отпихивался, как мог, но с таким же успехом можно было отбрыкаться от бультерьера. У слуги закона не выдержали нервы и он пнул её. И попал в живот. Хорошо попал, звук удара был слышан далеко. Женщина упала. Я рванулся к ней на помощь, она лежала ничком и не шевелилась.
— Эбэ, эбэ, — звал я её, похлопывая по плечам.
Она слабо застонала. Я поднял её на руки и понёс в юрту. Тут же набежали девчонки, которые издалека видели всё происходящее. У нашей хозяйки начались роды. Меня вытолкали из юрты. Вдали пылила отара овец, отобранных у бедных скотоводов.
Началась суета, в которой я чувствовал себя лишним. Вода, тряпки, беготня. Но всё оказалось бесполезным. Ребенок родился мертвым. Девки выли в голос, Алтаана сидела с матерью. Походу, и мамаша при смерти.
Ко мне подошли Таламат с Мичилом. Мичил кусает губы, едва не ревёт, но держится.
— Господин, — начал Таламат, — человек, ударивший беременную женщину, должен быть убит и предан вечному проклятию. Закон.
Мичил добавил дрожащим голосом:
— Мы отомстим за маму?
Я отвернулся. Меня душила злость. В первую очередь на себя. Здесь вам не тут. Меня занесло каким-то сумасшедшим ветром в эту фантасмагорию, и я по привычке веду себя, как турист в Таиланде. А девочки живут здесь и сейчас, они считают меня своим мужчиной и ждут, что я буду вести себя, как мужчина. В этом смысле Мичил – более мужчина, нежели я, для него это не игра, а жизнь – и куда более паскудная, нежели моя.
Я обернулся к ним.
— Что делают с таким человеком?
— Его должны распять на пяти веревках и разрезать живот.
— Хорошо. Мы едем. Собирайтесь. Воды, еды на три дня, двух заводных коней на всякий случай.
Если я этого сейчас не сделаю, вся степь будет об меня вытирать ноги. Если я это сейчас сделаю, то… тут даже думать не хочется, что будет. Нападение на опричников Улахан Тойона, это не мелкая стычка с соседним родом. Но уже поздно думать, делать надо. На нашей стороне правда. А степь большая. На крайняк в леса уйдём. Чёрт, и почему кто-то делает глупости, а я должен всё это разгребать? Как чирей на заднице, ко всем прочим неприятностям, у нас внучка этого самого Тойона. От неё надо было избавиться сразу, как только доехали до Ыныыр Хая, а не устраивать эксперименты. Вляпался, как… в жвачку.
Я подошел к девушкам. И не нашел ничего лучше, как сорвать зло на представительнице правящей верхушки.
— Так. Утрите сопли. Ты! — я ткнул пальцем в Сайнару, — Собирай манатки и проваливай отсюда! Быстро! Бери лошадь, и чтоб твоей ноги здесь не было. Догоняй этого сморчка и валяй к своей родне. Там твоё место, вместе с убийцами младенцев. Теперь я понимаю, почему в Степи комиссары появились. Они не могли не появиться!
— Мне подачек не надо! — гордо вскинула голову Сайнара, — ты сказал своё слово! И я его приняла!
Губы трясутся, в глазах слёзы. Тоже с девками ревела.
— Как хочешь, — мне некогда рассусоливать с припадочными, — я тебя не вижу и не слышу. Всё!
— Откуда ты про комиссаров знаешь? Отчего они появляются? — не отставала настырная девка. Глазищи вперила и чуть за лацкан не хватает.
— Я много чего знаю, а уж откуда комиссары появляются – и подавно! Всё! Исчезла! — я развернулся и пошел в свою юрту. Надо сделать ход конём.
Классовой ненависти к голубым кровям у меня нет, мне дорога собственная шкура. Если Сайнара нас заложит, нам не отвертеться. В Степи может пропасть караван и следов не найдут. А я собирался именно скрыть следы своего участия в разбойном нападении на должностных лиц с целью совершения убийства с особой жестокостью. Группой и по предварительному сговору.
Взял водку, пиалу, таньгу и кусок лепешки. Пошел к старому пню. Лес встречал меня мёртвой тишиной, только хрустели веточки под ногами и шелестели листья. Разложил всё и говорю:
— У нас проблемы. Мы выходим на тропу войны. Если можешь – помоги.