Я уставилась в пол.
– Что нужно сейчас сказать? – он вдруг больно потянул мои волосы.
– Я… не знаю. Пустите! Больно!
– Больно – это хорошо. Лучше запоминается. Еще один урок: ты сейчас должна сказать: "простите, Эрик!" И делать так каждый раз, когда допускаешь ошибку. И не только со мной. Ты вообще должна все время извиняться за то, что родилась ведьмой, понимаешь? Правда, другие могут захотеть, чтобы ты их называла: мой повелитель или мой господин. Это все нюансы, которые зависят от мужской воли. Но мне достаточно, чтобы ты произносила моя имя.
Я молча кивнула. Хорошо, что мне можно смотреть в пол. Если бы он сейчас увидел мои глаза, то прочитал бы в них, как далеко я его посылаю. Какие еще другие? Что он имел ввиду?
– Не слышу, – Эрик снова потянул меня за волосы.
– Простите, Эрик, – поспешно извинилась я, стараясь не ойкнуть от боли.
– Отлично! Вот теперь я вижу, что ты усвоила урок. Встань и посмотри в зеркало! – в его голосе послышалось удовлетворение.
Я оглядела себя. Алое платье не прикрывало, а скорее, открывало все, что только можно. Ненавижу провокативную одежду! Никогда в магазинах к такой не подходила. Платье на тонких бретельках облепило меня так, словно я мокрая. На правом бедре начинался огромный разрез, оставляя ногу полностью обнаженной. Сверху разрез перехватывала золотая цепочка, не давая ему полностью распахнуться. Учитывая, что я без белья, цепочка была кстати. Я повернулась, оглядывая себя сзади. На спине вместо ткани струились золотые цепочки, а между ним была впаяна змея.
Эрик поставил на пол перед мной босоножки на высокой "шпильке", сделанные из переплетений тончайших золотых ремешков.
– Подними ногу на пуф, – он опустился на одно колено.
Я подняла ногу, заложив платье между бедрами так, чтобы ему не было видно интимных подробностей. Он ухмыльнулся, провел рукой по моему бедру, откидывая подол платья в сторону, и внимательно рассматривая меня между ног. Потом вдруг посмотрел мне в глаза. Я поспешно уставилась в пол.
– Взгляни на меня, – приказал он.
Я подняла глаза. Он погладил мое лоно и улыбнулся. Если этот псих еще раз засунет в меня пальцы, то я его стукну чем-нибудь тяжелым. Думаю, настольная лампа подойдет. Его руки гладили меня, а холодные голубые глаза внимательно изучали мою реакцию. Я изо всех сил сдерживалась, чтобы не показать, насколько он мне омерзителен.
– Расслабь ногу, – он, наконец, убрал руку и занялся моими босоножками, переплетая и застегивая ремешки. – Хорошо! – он поднялся на ноги. – Теперь последний штрих, – Эрик достал из кармана тюбик с губной помадой и открыл его.
Старательно, но быстро накрасил мне губы красной помадой оттенка крови и полюбовался на свою работу. Отошел на пару шагов. Я немного расслабилась. Когда он близко, это невыносимо. Но оказалось, что я рано обрадовалась. Он вдруг буквально набросился на меня. Одной рукой схватил за попу, пальцы второй руки засунул между моими губами, заставив меня широко открыть рот, и прошептал:
– Но рот твой, вырезанный строго, таил такую смену мук, что я в тебе увидел бога и робко выронил свой лук.
Я не поверила своим ушам! Это же стихи Гумилева! Я на третьем курсе филфака писала по нему курсовую. Все еще хуже, чем я предполагала! Он – маньяк. Такой же, как в "Молчании ягнят": полностью больной на голову умник с потугами на супер-интеллект. Мы с Жанной очень любили в свободное время посмотреть кино про маньяков. Прижавшись друг к другу на диване, укрывшись одним пледом, мы ели попкорн и всегда обсуждали, что самые жестокие из них – это интеллектуалы-эстеты. Они обычно кромсали жертву на мелкие части и при этом произносили мудрёный текст: стихи или цитаты из умных книг.
И именно это сейчас происходит со мной! Мне стало так плохо, что я покачнулась.
– Осторожно! – Эрик подхватил меня под руку. – Ты что не привыкла к каблукам?
– Нет, – мотнула головой я.
Я к маньякам и психам не привыкла! Бежать отсюда. Бежать без оглядки! Пусть поймают и лучше прилюдно казнят, чем этот извращенец спрячет меня где-нибудь и будет медленно отпиливать по кусочку, одевая при этом, как куклу, и читая стихи. Казнь – это хотя бы быстро! Главное: улучить правильный момент.
– Теперь ты готова послужить той, кого по праву называют Матерью Оргазмов, – он накинул мне на плечи плащ дисциплинатора и надвинул на лоб капюшон.
Мать Оргазмов? Это имя было написано на обложке той книги, которую я нашла. Меня везут к автору книги? К женщине? Черт меня дернул украсть эту книгу в кафе. И главное: в жизни ничего чужого не брала, а тут как свихнулась просто. Украла, сунула в рюкзак и быстро смылась, пока не догнали. Наваждение какое-то!