Юлиан Семенов. Аукцион (журнальный вариант)
Фамилии главных героев, звания и титулы несколько изменены. Так, в частности, графа Ростопчина здесь все называют князем.
Вместо пролога
Соответствующие службы страховой корпорации «ДТ» зафиксировали определенное падение интереса ряда весьма престижных клиентов к аукционам, на которых торговали произведениями европейской культуры, чаще всего восточноевропейской, в первую очередь русской.
Электронно-вычислительные машины просчитали вероятный убыток; он исчислялся в два миллиона семьсот сорок семь тысяч долларов, не бог весть какие деньги, но вопрос не в них, а в тенденции.
Сектор анализа конъюнктуры заказал исследование этой проблемы Бруклинскому центру; среди возможных причин, объясняющих тревожный симптом, была названа и такая: в Европе появилась группа лиц, которая травит тех, кто приобретает, а равно и торгует произведениями культуры, возможно, похищенными во время прошлой войны.
Понятно, ни одна серьезная страховая фирма, входящая в группу «ДТ», не может идти на то, чтобы платить полис за краденое. Риск слишком велик, поскольку возможен удар по престижу, а это невосполнимо.
Проблема была запущена в работу, как всегда, в разных городах, в разных учреждениях, по разным людям...
Одним из тех, кого привлекли к исследованию этого путаного и странного дела, оказался Джос Фол.
На сорок четвертом году жизни он стал вице-директором компании «АСВ» (связи с «ДТ» весьма опосредованы, скрыты): оценка, закупка и страхование антикварных книг, картин и скульптур, выгодный бизнес. До этого в течение тринадцати лет Фол работал в «русском отделе» Центрального разведывательного управления США, ведал вопросами культурного обмена; окончил университет в Принстоне; во время массового движения хиппи в конце шестидесятых ушел из дома (отец был ведущим инженером консервного завода, мать держала салон красоты), поселился в «хиппарском» районе Гринвич-Виллидж, снимал комнату вдвоем с Робертом О’Дэвисом (тот уехал из Штатов, поселился в Риме, пьет, не смог найти себя; снимался в массовках), бранил президента Джонсона, рисовал лозунги: «Люби, а не воюй!»; потом увлекся девушкой; пришлось вернуться домой; женившись, начал подыскивать работу; человеком, который пригласил его в систему, оказался Александер, сосед по общежитию в Гринвич-Виллидж (в прошлом был самым горластым противником Белого дома); проверили — после нескольких бесед в управлении кадров — довольно быстро, за семь месяцев прошел курсы, потом работал как дипломат в Варшаве, Москве и Софии.
Именно он и затребовал через частную детективную фирму «ИТСА» — данные телефонного прослушивания, которые были получены оперативным путем на вилле князя Евгения Ростопчина в Цюрихе и в доме Фрица Золле, Бремен, ФРГ.
И тот, и другой часто звонили в Москву писателю и журналисту Дмитрию Степанову, обсуждали вопрос о картинах, исчезнувших из музеев Ровно, Харькова, Киева, Риги, Курска и Смоленска.
Техники из специального подразделения, ведавшего расшифровкой кодов, со всей определенностью сообщили, что никаких особых слов ни Москва (Степанов), ни Цюрих (князь Евгений Ростопчин), ни Бремен (г-н Золле) не употребляли; интонация разговора, просчитанная на специальных компьютерах, свидетельствовала всего лишь о заинтересованности; какой-то особой нервозности, свойственной агентам во время полулегальных встреч, зафиксировано не было.
Именно эти обстоятельства более всего озадачили Фола, и он обратился к председателю Совета директоров фирмы с просьбой санкционировать его работу по странному узлу: с одной стороны — красный, с другой — русский аристократ, один из немногих, кто смог вжиться в условия Запада, разбогатеть, открыть свое дело, и с третьей — немец, консерватор, обладатель уникальной документации об эсэсовцах.
Данные детективной фирмы «ИТСА» Фол подстраховал через друзей из ЦРУ; связей с Лэнгли не порывал; оказывал услуги; в свою очередь, получал от коллег консультации и наводки.
Часть первая
1
— Понятно вам? — в который уже раз настаивающе повторила Галина Ивановна, продолжая медленно и властно идти своим тяжелым взглядом по спине Степанова; ее мягкие ладони лежали у него на плечах; руки были сухие и очень горячие. — У вас были почечные колики; давление меняется часто, особенно когда плохо с погодой и предстоит резкий слом на холод или жару... Понятно вам? Верно?
— Верно, — согласился Степанов, ощущая неловкость от того, что женщина занималась им уже десять минут, а он молчал, никак не помогал ей, что входило в противоречие с его жизненным принципом наибольшего благоприятствования работающему.