— А ты отважная, Хадия! Отступить от бога не боишься!
— Видно, правда, приглянулся ей! Где свадьбу осенью будете гулять? В русской деревне?
— Что отец даст тебе в приданое?
Девчонки вроде как смеялись, но на самом деле плевались ядом. Алтынай сама так умела, но куда ей было сейчас нападать на Хадию? В мире этих маленьких женщин она была еще нижа пастуховой дочки.
А Хадия с каждым отравленным словом девочек отступала, отступала и наконец почувствовала дверь на спиной. Оглянулась на нее с благодарностью — и выбежала.
— Какая нежная! Наверное, и на свадьбу не позовет!
— А я уже думаю, с какими песнями ее провожать будем из аула…
— Отец непременно отдаст с ней свой стертый чекмень и старый кнут!
Нэркэс, Марьям и Гайша не унимались, но тут встала высокая Иргиз, произнесла первое слово за вечер: «Осы!» — и ушла вслед за Хадией.
— Да кому вы нужны? Бегите в свой лес, только из доброты вас и приняли! — голос Нэркэс сорвался до визга.
— Хватит! Какой стыд, Нэркэс! Что сказал бы твой отец? — вдруг заговорила Зайнаб и тоже вышла. Она первая из всех хлопнула дверью.
Алтынай поглядела на оставшихся Нэркэс, Марьям, Гайшу, Галию, Бану, Танхылу и Кюнхылу — и молча поспешила за Зайнаб.
На следующий день Алтынай не желала вставать. Чувствовала солнце на лице, но упрямо сжимала глаза и крутилась на своем ястычке, уворачиваясь от лучей. Потом медленно и лениво чесала косы, намывала земляничным мылом лицо. Села пить чай с калачом и сметаной, когда мать уже ждала отца к обеду. Тогда-то к ним во двор и ввалился жалкий, ссутулившийся Миргали-агай. Уставился на Алтынай и вдруг громко, со всхлипами разрыдался.
Мать Алтынай, а потом и вернувшийся отец долго не могли добиться от него внятных слов. А услышав — не поверили. Мать зашептала слова молитвы, отец заторопился со двора… А Алтынай чуть не задохнулась от своих чувств. Сперва ее затрясло от страха: смерть уже в какой раз прошла так близко от ее семьи. А потом поняла, осознала все. Она была дочкой тархана, которой подарили волшебную книгу! Нэркэс мертва! У шакирда Закира больше нет востроносой, самодовольной невесты! Сжала рот обеими руками, с трудом сдержала крик.
Когда-то любимая бабушка Алтынай Алтынсэс-олэсай сказала ей, что смерть может быть не только врагом, но и другом. Бабушку долго грызли духи болезней, она уже не была той, которая растила Алтынай. Наверное, нужно было порадоваться, что жизнь ее отпускает, но девочка ей тогда не поверила. Смерть забрала ее братьев, смерть сделала гневливым отца и потухшей мать, смерть вцепилась в самого дорогого человека на свете — бабушку Алтынсэс.
Если бы у нее не было Алтынсэс-олэсэй, Алтынай выросла бы совсем другим человеком. В детстве та плела ей косы, и поэтому у Алтынай по сей день был ровный пробор. Часто обнимала и гладила по спине, и поэтому Алтынай были так красиво расправлены плечи. Кормила горячим хлебом и густой сметаной, и поэтому у Алтынай были мягкие круглые щеки. Как можно было отдать бабушку смерти? Как можно было поверить, что смерть станет другом? Только сейчас, спустя несколько лет, Алтынай начала понимать.
Сидела потом на тупса, обняв себя руками, ждала отца. Не было сил посмотреть, как там мать. Не было сил осмыслить прошлую ночь и известия этого дня. Не было сил представить мертвыми Нэркэс, Марьям, Гайшу, Галию, Бану, Танхылу и Кюнхылу.
Отец вернулся довольно скоро, и не один. Касим и Мурат втолкнули сперва во двор, а затем на их летнюю кухню Сашку. «Заколотите дверь, парни, — велел отец. — Найдем, как еду передать, а сбежать паршивцу не дадим».
Алтынай во все глаза смотрела на тень русского мальчишки за прутьями, из которой была сплетена дверь летней кухни. Так это он! Вот почему она везде ловила его взгляд! Вот почему он часто следовал за ней по аулу! И ее могла ждать смерть… Наверняка эти неверные владеют какой-то волшбой! Но почему отец привел такого опасного человека к ним во двор? Неужто не боится за нее, за мать?
Но нет, отец не обезумел. Уходя на сход, оставил сторожить летнюю кухню Мурата. Тот был из самых крепких парней в ауле — чуть ли не в полтора раза выше и втрое шире Сашки. Но эсэй все равно не захотела оставаться дома и увела Алтынай к соседям. Это было большим везением! От Зайнаб можно было узнать то, что никогда не расскажет отец.
Новости появились до первых звезд: сельский сход отправил Касима, внука Салимы-енге, в волость, но тот все не возвращался и не возвращался.
— Боишься за него? Ждешь? — с надеждой спросила Алтынай, когда они в потемках шептались с Зайнаб.
— Почему? — не поддалась та.